103 
Прости за каракули. Хорошо было повидаться. Встретимся опять, когда все утрясется. Хотя когда это будет, одному богу ведомо. Может быть, через год — через два. Память у меня крепкая и нежная.
Всегда твоя
Сэди.
P.S. У С., оказывается, есть твоя рукопись, перепечатанная на машинке, ему дала ее какая-то женщина. Я велю ему, пусть передаст ее моему поверенному, чтобы ты мог ее взять, когда зайдешь насчет собаки».
Это письмо привело меня в полный восторг. Не знаю, что в нем восхитило меня больше — доброта или хитрость. Сэди, несомненно, считала меня способным по глупости купить Марса, она, вероятно, не была уверена, известна ли мне тайна его возраста, она не надеялась найти лучшего покупателя в своем ближайшем, хорошо осведомленном кругу, она запросила максимальную сумму, какую я, по ее расчетам, смогу или захочу выложить, и тут же поспешила указать мне способ, как возместить расходы; а последний абзац явно шел от сердца, или как бы там ни назывался тот прохладный, но чувствительный орган, который служил Сэди вместо оного.
Я прочел приложенные документы. Карточка поверенного Сэди — я сунул ее в карман. Письмо от фирмы собачьих галет — я просмотрел его и разорвал. «Кончилась твоя общественная карьера!» — сказал я Марсу. Из кармана пиджака я извлек пачку денег, которые взял в сейфе Хьюго. Я стал их считать. Миссис Тинкхем наблюдала за мной с интересом, но ничего не спросила. В пачке оказалось ровно сто фунтов. Я опять связал их и положил в карман.
— У вас есть почтовая бумага и конверты? — спросил я миссис Тинкхем.
Она передала мне папку через прилавок.
— Денег не нужно, — сказала она. — Мне их все равно никогда не продать.
Конверты совсем пожелтели от пыли и времени. На внутренней стороне папки я произвел короткий подсчет. Мой выигрыш от Птицы Лиры составлял шестьсот фунтов. Это, да еще сто фунтов Хьюго, да то, что лежит у меня в банке, — итого примерно 760 фунтов. Некоторое время я смотрел на эту цифру, скорее печально, нежели с сомнением. Разумеется, Марса нужно купить. Тут нечего было и колебаться и даже искать причины. Не сделать этого значило показать себя тряпкой и негодяем. Не пришло мне в голову и просить Сэди о скидке. Формально ситуация не оставляла мне никакого выбора. Надо платить, без споров и комментариев. Сейчас не время торговаться с судьбой. Одну только роскошь я себе позволю, когда деловая сторона будет улажена, — пошлю Сэди коротенькую записку, и уж тут она не станет сочинять, будто записка по ошибке попала в почту от поклонников. Подумав это, я понял, что до конца не разделался с Сэди. Мы еще встретимся. Но это дело будущего. Будущее, на мгновение оно распахнулось передо мной — край холмов и далеких просторов; и я закрыл глаза. Сэди не пропадет. Единственное, что может помочь женщине не пропасть, — это ум. Сэди умна. Хьюго был прав.
Я выписал чек. Получалось, что денег у меня остается примерно столько же, сколько было, когда я съехал с Эрлс-Корт-роуд в начале этой повести. Я тихонько вздохнул, и на какой-то миг призрачные богатства, которые чуть не попали мне в руки, вихрем закружились вокруг меня, точно слепящая метель из пятифунтовых бумажек. Но метель улеглась, и я уже знал, что не испытываю особых сожалений. Как рыба, спокойно плавающая в глубине, я ощущал со всех сторон надежное давление собственной жизни — рваной, бесславной и, судя по всему, бесцельной, но моей. Я дописал письмо поверенному Сэди, прося его переслать мне рукопись на адрес миссис Тинкхем. Под этот материал я в любую минуту могу достать денег. А больше я переводить не буду. Я стал развязывать пакет со своими рукописями.
Я разложил их на столе, и руки у меня дрожали, как у спирита. Я стал проглядывать их, удивляясь своим писаниям. Была там поэма, кусок романа, несколько занятных рассказов. Мне показалось, что я написал их очень давно. Вещи были слабые, я это видел. Но я видел также, как бы сквозь них, возможность написать лучше, и эта возможность явилась ко мне как сила, которая придавила меня так низко и вознесла так высоко, как я раньше и вообразить не мог. Я достал «Молчальника», принадлежавшего Хьюго, и вид его меня порадовал. Это тоже было только началом. Был первый день творенья. Я был полон той силы, что лучше счастья, лучше безвольного желания счастья, которое женщина может вызвать в мужчине, чтобы отравить его медленным ядом. Было утро первого дня.
103 
