Последние отзывы

  125  

– Я-то представляла тебя красавицей, мама, – призналась она.

– Ты хочешь сказать, заправской погубительницей мужчин.

– Отец, даже брат…

Корнелия Сципион погладила ее худую руку и улыбнулась.

– О, они – Ливий Друзы, что тут еще скажешь? А я люблю жизнь, девочка! И всегда любила. Люблю смеяться, не слишком серьезно отношусь ко всему окружающему.

Среди моих друзей хватало и мужчин, и женщин. Но – друзей! Однако в Риме у женщины не может быть друзей-мужчин без того, чтобы полгорода не решило, что у нее на уме нечто иное, кроме простого общения. Как оказалось, того же мнения придерживался твой отец. Мой муж. А я все равно не хотела отказываться от друзей – и мужчин, и женщин. При этом я не могла смириться со сплетнями и с тем, что твой отец неизменно верил всему, что болтали о его жене. Он ни разу не принял мою сторону!

– Значит, у тебя так и не было любовников? – спросила Ливия Друза.

– Не было, когда я жила с твоим отцом. Я стала жертвой злых сплетен, сама же отнюдь не была злодейкой. И все-таки я поняла, что, оставшись с твоим отцом, я погибну. Поэтому после рождения Мамерка я не стала разубеждать его, когда он вообразил, будто мальчик приходится сыном старому Мамерку Эмилию Лепиду, одному из моих ближайших друзей. Однако и он не был моим любовником, как и все остальные. Когда старый Мамерк предложил усыновить мое дитя, твой отец немедленно согласился – при условии, что и я покину его дом. Однако он так и не развелся со мной – не странно ли? Старый Мамерк был вдовцом, поэтому он с радостью принял у себя мать усыновленного им ребенка. Я попала в гораздо более счастливый дом, Ливия Друза, где прожила со старым Мамерком как его жена, пока он не умер.

Ливия Друза заставила себя приподнять голову от подушки.

– А я была уверена, что ты потеряла счет любовникам!

– Так оно и было, милое дитя, но уже после смерти старого Мамерка. Целые дюжины! Однако, да будет тебе известно, любовники надоедают. Они – всегда лишь способ изучения человеческой натуры в отсутствие сильной привязанности, как оно в большинстве случаев и бывает. Ищущий да обрящет. Однако наступает день просветления, и ты осознаешь, что любовная связь доставляет больше хлопот, чем она того стоит, что то неуловимое, чего тебе недостает, так и не найдено. С последним любовником я рассталась уже несколько лет назад. Я чувствую себя гораздо счастливее, просто живя со своим сыном Мамерком и наслаждаясь обществом друзей. Во всяком случае, так обстояло дело до его женитьбы. – Она скривилась. – Невестка мне не по нраву.

– Мама, я умираю! Теперь я тебя никогда не узнаю!

– Лучше что-то, чем совсем ничего, Ливия Друза. Не стоит во всем винить твоего брата, – Корнелия Сципион не испытывала колебаний, говоря чистую правду. – Оставив твоего отца, я не делала попыток увидеться с тобой или с твоим братом Марком. Могла бы, но не делала… – Она выпрямилась и ободряюще улыбнулась дочери. – Кто это сказал, что ты умираешь? С тех пор как ты родила своего ребеночка, минуло уже почти два месяца. Что-то долго он тебя убивает!

– Я умираю не из-за него, – прошептала Ливия Друза. – Меня прокляли. Я стала жертвой дурного глаза.

Корнелия Сципион разинула от удивления рот.

– Дурной глаз? О, Ливия Друза, это же небылицы! Ничего подобного не существует.

– Нет, существует.

– Не существует, дитя мое! И кто способен так люто ненавидеть тебя? Уж не бывший ли твой муженек?

– Нет, он обо мне даже не вспоминает.

– Тогда кто же?

Однако Ливия Друза затряслась, не желая отвечать.

– Нет, скажи! – Повелительные нотки в голосе матери лучше всего остального выдавали в ней продолжительницу рода Сципионов.

– Сервилия… – Больная скорее выдохнула, нежели произнесла вслух имя дочери.

– Сервилия? – Корнелия Сципион усиленно соображала, сведя на переносице брови. – А-а, дочь от первого мужа?

– Да.

– Понятно. – Она потрепала Ливию Друзу по руке. – Не стану наносить тебе оскорбление, обвиняя в этой беде единственно твое воображение, однако тебе следует побороть страх. Зачем доставлять девчонке столько удовольствия?

Заметив на полу тень, Корнелия Сципион обернулась и, узрев в дверях высокого рыжеволосого мужчину, одарила его приветливой улыбкой.

– Ты, наверное, Марк Порций, – сказала она, вставая. – Я – мать Ливий Друзы. Только что мы беседовали с твоей женой по душам. Пригляди-ка за ней, а я схожу за ее братом.

Проходя между колонн, она, наконец, наткнулась на старшего сына, который сидел, пригорюнившись, у фонтанчика.

  125