очень нудно 
37 
Орлов покачал своей шапкой русых волос. Потом внимательно поглядел на меня и… улыбнулся.
— Ты плутаешь в дебрях каких-то подозрений, Андрей, — миролюбиво произнес он. — Успокойся, перечитай статью, и ты убедишься…
— Перечитать статью? — вскипел я при виде этих телячье-мирных, безмятежных глаз. — Перечитать статью?! Хорошо, слушай!
Я взял газету.
— Начнем с предисловия. В нем все сваливается на «планирующие организации» и на Кондакова. Хотят доказать, что бетонщики теряют зарплату из-за того, что в стране приступили к массовому строительству жилых домов. Нападают на Кондакова. Причем нападают не за то, за что его нужно ругать. Не пишут, скажем, о том, что Кондаков недостаточно активно ставит вопрос о цементе перед министерством, что он дорожит своей спокойной жизнью, боится, что после завершения нашего строительства ему наверняка увеличат план по добыче руды. Ничего этого нет, заметил? Просто плюют Кондакову в лицо, говорят, что он шкурник, да еще намекают, что такой образ действий вообще свойствен директорам. Какое чувство может возникнуть у малосознательного рабочего, прочитавшего такое «предисловие»? Чувство злобы. Его хотят натравить на «директоров» вообще, натравить на «начальство».
— Но разве ты сам не критикуешь Кондакова? — воскликнул Григорий.
— Критикую, — ответил я. — Но я хочу его критиковать, а не травить. Теперь поговорим о твоей статье.
Вначале речь идет о целесообразности строительства нашего туннеля. В трех-четырех абзацах ты говоришь об этом с такой убедительностью, что каждый, кто никогда и не видел наших мест, скажет: «Вопрос ясен. Только дурак может отрицать целесообразность строительства».
— Ну и что же? — прервал меня Григорий. — Что в этом плохого?
— Подожди. Давай читать. Дальше ты пишешь, что мы в прорыве из-за отсутствия цемента, и между прочим замечаешь, что не хочешь обсуждать деятельность центральных организаций. Им «виднее».
— И это правда!
— Что же получается? — спросил я, не обращая внимания на его восклицание. — В туннеле заинтересована страна. Кроме того, построив его, мы ликвидируем опасность, угрожающую жизни людей. Это ты объяснил убедительно. А вот цемента такому нужному строительству не дают. Сидят там в Москве злые люди и куда-то засылают цемент, а куда и зачем, ты обсуждать не хочешь.
— Но это же вне моей компетенции! — снова воскликнул Орлов.
— Нет, — уверенно сказал я, — если ты коммунист, это в твоей компетенции.
Григорий промолчал.
— Будем читать дальше. Ты тоже затрагиваешь Кондакова. Ты бьешь его с тех же позиций, что и автор «предисловия». Ты, будто сговорившись с ним, стараешься доказать, что все дело в том, что Кондаков получает больше денег, чем бетонщик. Между прочим, мы с тобой тоже получаем больше.
— Но мы выбиваемся из сил, чтобы вывести строительство из прорыва! А Кондаков…
— Вот ты и бей его за пассивность. Бей за равнодушие. Бей за все его управленческие излишества, за это никчемно громоздкое здание, в котором можно будет разместить три таких управления, а не одно. И главное, как у нас принято в таких случаях, «о себе скажи», о нас: какие меры принимаем, что собираемся делать? Не нашли еще выхода, прямо скажи об этом. А ты что пишешь? Ездили в обком и в облисполком. О, они ничего не сделали! Не помогли, отмахнулись! Так получается? И твое снисходительно-извиняющее замечание насчет «компетентности» лишь усугубляет дело.
Читаем дальше. Может быть, асть надежды на будущее? Никаких. Что же делать? А не закрыть ли стройку, кощунственно намекаешь ты. Подведем итоги: стране нужен туннель. Жизни железнодорожников в опасности. Правительство решило начать стройку. А цемента не дает. Направляет его неизвестно куда. Обком партии и центр спокойно взирают и на то, что нужное дело застопорилось, и на то, что рабочие теряют зарплату. Им-то что! Они-то свою зарплату получают!
Но, как утверждает редакция, «безвыходных положений не бывает». Где же выход? Требовать правды? Писать в ЦК? На месте искать выход из положения? Во что бы то ни стало достроить туннель?
Нет. Редакция, целиком опираясь на твою статью, призывает подойти к проблеме с «активных», видите ли, позиций современности. Ясно? Тут уж сама собой напрашивается идейка: поскольку бюрократов не прошибешь, так не лучше ли прикрыть туннель? Не выйдет!
В глазах Орлова промелькнул испуг. Последние свои слова я произнес так громко, что их, должно быть, было слышно в коридоре. Наступило молчание.
37 
