57 
Вскоре он перешел к следующей процедуре, а собравшиеся хирурги разошлись по своим местам. И только тут Эмили вдруг осознала, что, работая, он бросал на нее взгляды чуть ли не чаще, чем на операционный стол. И, кажется, она заметила, что один из врачей понимающе улыбнулся. Или то была ехидная усмешка? До чего все это невыносимо!
Между тем прибыло подразделение могильщиков, и из интендантского фургона начали выгружать гробы. Трупы лежали на краю поля в тени деревьев.
Перл вела Мэтти Джеймсон вдоль ряда тел, поддерживая под локоть. Мальчишки-южане в лохмотьях серой униформы лежали бок о бок с северянами в порванных и окровавленных синих мундирах. Мэтти разглядывала каждого, в каком бы он мундире ни был. Смотрела торжественно и изучающе. С таким видом, будто постигает смерть. Хмурилась, качала головой. У некоторых лица были вспухшие, окровавленные и обезображенные до неузнаваемости. У других — чистые, не изувеченные, порой застывшие с оскаленными зубами, как будто эти люди умерли, пытаясь кого-то укусить. Почему у них такой вид? — думала Мэтти. — Такое впечатление, что смерть низводит нас до животных. Хотя мой Джон отошел с миром, закрыв глаза, словно был рад умереть; он сам сложил руки на груди, и только нос у него немножко удлинился.
Когда две женщины добрались до последнего тела, Мэтти заплакала. Перл посмотрела с недоумением. Этот мертвец северянин. Уймитесь, мэм, — увещевала она бывшую хозяйку. — Сами же видите: среди этих погибших моих братьев нет. Что же вы рыдаете, будто вы этому мертвому мальчишке мать родная? Радоваться надо, Бога благодарить, что ваши детки вместе со всей своей дурацкой армией задравши хвост удирают от генерала Шермана.
V
На середине моста чертова кобыла встала. Арли огрел ее вожжами по спине. Н-но, — закричал он, — давай, двигай! Никакого результата. Еще и тьма кругом. Арли встал на ноги, присмотрелся. Лошадь стояла, подняв левое переднее копыто, и не желала его опускать. Позади них скопилась вереница подвод. Сперва начали ругаться те, что на мосту, за ними остановившиеся на берегу, скоро гомон раздавался уже и на лесной дороге. Крики отдавались эхом в кипарисовых зарослях, и вдруг весь воздух над головой наполнился писком летучих мышей. Вот уж кого Арли терпеть не мог! Кыш, кыш отсюда, — замахал он руками, запрыгал, топая ногами по настилу.
По обеим сторонам моста фургон обтекала кавалерия. Какой-то офицер натянул повод:
В чем дело, солдат?
Арли опустился на колено, осмотрел ногу кобылы. Похоже, лошадь ногу сломала, сэр.
Что в фургоне? — осведомился офицер, указывая на больничную карету.
Раненый. Один.
Давай его. Выводи оттуда.
К тому времени возницы остановившихся сзади подвод подошли глянуть, отчего затор. Арли поднял задний полог, позвал: Уилл! Надо в другой фургон перебираться. Встать можешь? Вы только за руку его не дергайте, — обернулся он к подошедшим. — Он в руку ранен.
Уилл едва держался на ногах. Правой рукой он поддерживал раненую левую, которая кровить вроде перестала. Но весь перед его мундира пропитался кровью.
Кобылу выпрягли и поставили на край моста, обращенный к нижнему течению. Офицер привязал своего коня к опоре, спрыгнул на понтон и, сунув револьвер кобыле в ухо, выстрелил. Ее здоровая нога подогнулась, лошадь стала заваливаться набок и полетела с моста в воду.
Подставив плечо под здоровую руку Уилла, Арли помог ему подняться. От Уилла пахло потом, он был весь мокрый.
Вокруг санитарной повозки собралось человек двенадцать солдат, они раскачали фургон и последним мощным рывком сбросили его в реку тоже.
Вот так, — сказал офицер. — Теперь поехали.
Теперь Арли с Уиллом ехали в интендантском фургоне, забитом мешками с мукой. Нет ничего удобней, чем привалиться к нему спиной, — сказал Арли, ударами кулака придавая мешку нужную форму, чтобы использовать его в качестве диванной подушки. В воздух поднялась белая дымка.
Мы где? Куда едем? — встревожился Уилл.
Как где? Мы снова с генералом Шерманом, — ответил Арли. — Ты же знаешь.
Темно, — чуть погодя пожаловался Уилл.
Конечно темно. Ночь на дворе.
По-моему, я умираю, — проговорил Уилл.
Слушай, брось! Вечно ты, чуть заболит, начинаешь хныкать.
Да нет, болеть-то как раз не болит больше, — сказал Уилл. — В том-то и дело.
Арли услышал, как он перевел дух.
57 
