23 
– «Мне кажется по-прежнему разумным, чтоб мы укрыли армию свою в овраге незаметном и бесшумном. Наш выбор оправдается в бою».
– Значит, в Эльсинор?
И – прорвало. Заговорили разом, быстро, торопя друг друга. Голоса, отличные вначале, с каждым мгновением становились все более схожими. Звуки сливались, пулями летели слова:
– Почему в Эльсинор? Лаборатория, запасы, архив, склад... Филон уверен, что доберется первым, значит... Ослов и ученых в середину! Братец, ты нужен в Копенгагене, сиди и пиши письма!.. Королевская канцелярия пишет!.. Нет, старина Торвен, Эльсинор я им не отдам. Прятаться не стану... Инвалидная команда – в штыки!.. Ерунда, главное – маневры... Банка хоть заряжена? Что значит – «в процессе»? При Ватерлоо Груши тоже был «в процессе»...
Гоблин в недрах камина опомнился и стал подслушивать. Смысл ускользал, отскакивая от мохнатых ушек. Промучившись пару минут, гоблин сдался – и нырнул в угольную пыль. Ну их всех!
– Король узнает – без голов останемся. Хорошо, хоть четвертование отменили... Введут снова – персонально для академиков... Лучше без голов, чем... Волмонтовича довезем? Совсем никакой... А пироскаф на что? Наши датские пироскафы – самые пироскафные... Живьем в Банку залезешь, но чтобы к вечеру!.. Склад, склад береги!.. «Марш вперед, трубят в поход, Смерти волонтеры...» Ты еще «Марсельезу» спой...
– В Эльсинор?
– В Эльсинор!
Хлопнула дверь. Шаги на лестнице – дальше, глуше... Матушка Тишина осмелилась вернуться в свои владения. Заглянула, осмотрелась. Осмелела. Пустая комната, сдвинутые стулья, рухнувшая стопка папок на зеленом сукне.
Тихо-тихо.
– В Эльсинор? – офицер на портрете шевельнул губами:
- Не спорю. Место славное для сеч,
- Где разгуляются рука и меч.
Старый вояка тоже читал «Фауста».
Сцена третья
Пироскаф «Анхольт»
1
Датчане должны быть благодарны Вильяму Шекспиру – за Гамлета, принца Датского. И незачем трясти старыми пергаментами, доказывая, что подлинная история Амелета, сына Хорвендила, лихого и хитрого викинга, рядом с шекспировской не лежала, не сидела и даже призраком не бродила. Невелика беда – по сравнению с тем, что англичане с собственным Артуром-королем сотворили.
Зато помнят и помнить будут.
Дания, Эльсинор, Гамлет – коротко, а словно целый мир увидел. Шведы, соседи злокозненные, подобного не удостоились, как бы ни пыжились с Карлами Не-Упомнишь-Номеров. И в житейском плане – чистая прибыль. Северное море – обжитой дом. Отчего бы не сесть на корабль да не сплавать прямиком в славный Эльсинор? Не прикоснуться к влажным камням, еще хранящим драгоценное эхо:
- Быть иль не быть – вот в чем вопрос. Достойно ль
- Смиряться под ударами судьбы,
- Иль надо оказать сопротивленье
- И в смертной схватке с целым морем бед
- Покончить с ними? Умереть. Забыться...
Заодно и хозяев порадуешь. Щедрый гость – великое благо. Спасибо, Шекспир, Потрясатель Копья! Ты знал толк в публике – за что денежки несет, кому в кассу ссыпает...
Торбен Йене Торвен надвинул шляпу на брови, зябко повел плечами. Застегнул верхнюю пуговицу сюртука. Подвела Королевская обсерватория, погорячилась с прогнозом. Был зюйд-зюйд-ост – и нет его. С полудня – устойчивый норд. Тучки, а на горизонте – тучищи.
Не дай бог, дождь подвалит, а с ним – шторм.
Эресунн – узкий пролив между датской Зеландией и Западной Швецией – покрылся мелкой противной рябью. Пироскаф «Анхольт» бодро шлепал колесами, дыша оптимизмом и угольной пылью. До цели – вожделенного Эльсинора – оставалось полчаса тихим ходом. Можно берегом полюбоваться, поразмышлять о странностях бытия. Скажем, о том, что Эльсиноры сами по себе не возникают, не растут среди камней.
Хорошо Шекспиру – взял и придумал.
Квадратная громада крепости по левому борту украсилась белым дымком. Секунда, другая, и море вздрогнуло – звук выстрела нагнал пироскаф. Ничего страшного – стреляли один раз. Цитадель Кронборг слала весточку резвому «Анхольту». Вижу, мол, стою на страже. А ты, малыш, плыви с богом, шевели колесами. Вот если бы я, крепость, дважды пальнула, тогда дело иное.
Третий выстрел – прицельный.
Темный страшный Кронборг и был настоящим Эльсинором. Драматург, не особо задумываясь, переименовал цитадель, дав ей имя соседа-поселка. Тот, правда, тоже никакой не Эльсинор, а Хельсингер. Но что с барда-англичанина взять? Если задуматься, вышло наилучшим образом. Приезжих ротозеев сперва можно в Кронборг свозить, дабы мрачным величием прониклись. Тюрьму крепостную показать – действующую, с живыми заключенными. Впечатлились? А теперь – гвоздь программы: весельчак-Хельсингер с его тавернами-кофейнями!
23 
