очень нудно 
54 
– Бегите!
Зануда откатился в сторону, не желая мешать соратникам. Но его не забыли – рыжий и белокурый ухватили под мышки, потащили...
– Дева Владычица! Дева Владычица! – в исступлении бормотал кто-то.
Ему ответил гром. Твердыня содрогнулась, гул прокатился коридорами. Пушкари взяли неверный прицел – или нарочно направили первое ядро не в пролом, а в гладкую кладку.
Прочувствуйте, вражины!
– Они спятили? – заорал Арне. – Свихнулись?
– Они видят шведов, – Эрстед вытер грязь с лица. – Видят шведский флаг. Им кажется, что в замке враги. Филон умеет отводить глаза. А я-то думал... надеялся...
Пушка еще разок напомнила о себе. Галерею заволокло дымом, камень поддался, заскрипел. Всякому терпению положен предел. Башня не выдержала – завыла на десятки голосов, жалуясь и плача, возмущаясь и грозя. Рыдание сливалось с ревом, отдавалось смехом, срывалось на вопль.
Отовсюду, во все концы...
– Уши! Уши закройте! Иерихон!..
Кто успел – закрыл. Кто промедлил – окаменел, внимая лютому гневу камня, оскорбленного в лучших чувствах.
– У-у-у-а-а-а-о-о-о-ы-ы-ы!..
«Rassa do! – выругался Зануда. – Опять!»
Он уже наслушался в свое время. Акустические опыты академик Эрстед начал в Копенгагене, распугивая соседей и уличных котов. Специальные тампоны-затычки для ушей не помогали. И не должны были – Эрстеда-старшего интересовало влияние низких и высоких частот на психику, с целью излечения душевных болезней. Результат оказался блестящим – через неделю, после отчаянных протестов всего города, разом поздоровевшего, опыты пришлось перенести в Эльсинор.
Здесь же и смонтировали малый орган с уникальной системой труб. «Иерихоном» инструмент назвали после первого же испытания. Стены замка не рухнули, но воронам и лаборантам пришлось худо. Академик опыты временно прекратил, о результатах же отзывался с осторожностью:
«Мозги прочищает. Но глупость не лечит».
– Он заткнулся? – Торвен оторвал ладони от ушей. – Слава богу, не воет...
Пальба тоже стихла.
– Гере Эрстед? – закричал со двора комендант Спанг-Кросбю. После лечения органом он плохо слышал, зато хорошо соображал. – Это правда вы? А где шведы?
– В Швеции, – буркнул Зануда.
Апофеоз [12]
– Что здесь происходит, господа?
Короля играет свита. Плохого короля. Настоящего монарха играть не надо. Он всюду король – и в тронном зале, и на поле сражения, и на грязных булыжниках Эльсинора.
Его Величество – и баста.
Красный мундир, синий огонь муара. Треуголка в золотом шитье. Памятная трость. Ольденбургский нос – вверх, левая нога отставлена. Сапог – начищенный до блеска, с серебряной пряжкой – притопнул, намекая, что терпение владыки скоро лопнет.
Фредерик VI, повелитель Дании, изволили посетить свой замок. Один – ни свиты, ни охраны. Высокий лысеющий старик, прямой, как его шпага.
Боже, храни короля!
– Лестница у нас есть? – вздохнул Эрстед.
Лестница нашлась – веревочная, с треснутыми перекладинами. Командир спустился быстро, Торвен замешкался. Больная нога так и норовила соскользнуть. А когда наконец-то коснулась земли – наступила на обломок доски и поехала в сторону, не иначе, по срочному делу. Он сумел устоять и запоздало сообразил, что остался без клюки.
Спасибо Эрстеду – взял под локоть.
Его Величество, сердясь, внимал сбивчивому рапорту коменданта. Не дослушал, взмахнул тростью, словно хотел ударить:
– Остальное расскажете трибуналу, корпорал! [13]
– Государь! Я могу объяснить...
Трость вновь рассекла воздух.
– Отставной лейтенант Торвен! Передайте этому человеку, что у нас не осталось ушей для его объяснений. Их выслушают назначенные нами чиновники. От вас же мы требуем точного и ясного отчета по поводу ваших безобразий. Десять тысяч дьяволов! Шведский флот в проливе! В столице болтают о мятеже! Его якобинское величество Карл Юхан строчит письма во все концы Европы! Мы – мы! – видите ли, готовим войну!..
Бледные щеки пошли багровыми пятнами. Монарх разгневался не на шутку. Отставной лейтенант, покорствуя, склонил голову – и вдруг с горькой ясностью понял, что такого короля у Дании больше не будет. Кузен-наследник, любимец репортеров и передовых людей, спит с проектом конституции под подушкой, днем же сулит своим нетерпеливым приверженцам прогресс, реформы и отмену надоевшего «старья»...
Рыцари уходят.
– Думайте над каждым словом, отставной лейтенант Торвен. Иначе... Сто тысяч дьяволов! Клянусь Святым архиепископом Абасалоном, чье изображение...
12
Апофеоз – заключительная торжественная массовая сцена оперы. Обычно апофеоз носит монументальный характер и исполнен особого подъема, величия.
13
Корпорал (русифиц. «капрал») – воинское звание, командир 1/6 части роты. В данном случае – недвусмысленный намек на скорое понижение коменданта Спангу-Кросбю в чине.
54 
