очень нудно 
65 
Генри покосился на ее суровое лицо, улыбнулся.
— Что ж, в какой-то степени верно. Как посконно-домотканый американский парень я должен увлекаться нимфетками, у которых выпуклости еще не полне… Ладно-ладно, не сердитесь. — Он вскочил, схватил ее руку мокрой от брызг водопада ладонью, поцеловал. — Ох, Сара… — Кажется, он сдержал зевок. — Надо вздремнуть, если получится. Технический прогон в одиннадцать. Рой натаскивает городских любителей. Потом с вокалом. Вы будете? Хотя вам, конечно, не обязательно.
— Буду, если хотите.
— Нежась в закатных лучах… — Он вернул затычки в уши и понесся, чуть ли не бегом, обратно к домику Жюли.
Она подошла к берегу. Настоящий омут. Здесь стояла Жюли, вглядывалась в коварную воду. Прыгнула. Невысоко, футов около шести. Камни, бурлящий поток… Она упала на ноги, поскользнулась, качнулась, рухнула, возможно, на гладкий валун, позволила воде втянуть себя… Позволила? Но она плавала, как рыба.
Сара почувствовала чье-то присутствие, повернула голову — у скамьи остановился Стивен. Она подошла, села. Он опустился рядом.
— Что-то всем нам сегодня не спится, — заметила Сара.
— Я сегодня не ложился. Полагаю, по мне заметно. — Стивен развел руками. Одежда измятая, да и попахивает от него…
Ну, и трагическая маска на лице. Снова Сара подумала, что за всю жизнь подобного не ощущала. Такое выражение лица может быть у переживших стихийные бедствия, когда их интервьюируют телерепортеры. — Всю ночь гулял с Молли. Она любезно согласилась… По улицам… Темно в городе…
Чего ж тут не понять. Темно ночью под деревьями, кто же спорит. Огрызок луны… да и тот вскоре спрятался. Они выныривали в пятнах лунного света, вновь погружались во тьму. На Молли белая хлопчатобумажная юбка и облегающая белая футболка. Черно-белая гамма.
Не в силах выносить его вида, Сара отвернулась к воде.
— Чрезвычайно интересно, правда? Удивительно, что происходит с твоей гордостью. Она меня поцеловала. Что ж, и я ее тоже… — Стивен помолчал. — Спасибо, что промолчали, Сара.
Она покосилась на Стивена. Слезы оросили щетину его щек.
— Что-то я плохо понимаю, — продолжил он. — Что можно сказать о пятидесятилетнем старике, уверенном, что ничего более магического с ним за всю жизнь не случилось, чем поцелуй во тьме с…
Сара прокрутила в мозгу фразу: «Тебе хоть поцелуй достался». В этот момент она ощущала злость и зависть.
— Все пролетело мимо меня, — услышала она его голос, ослабленный порывом ветра. — Жизнь пробегала мимо. Конечно, я влюблялся, но… — Ветер унес его слова. — Кто это сказал, что, когда обнимешь женщину, все происшедшее с тобою ранее превращается в прах и пепел?
— У Жюли есть что-то подобное. Она говорит это о Реми. — И второй раз за день Сара сказала: — Чтобы утопиться, нужна сила воли, убежденность.
— Будь я здесь…
— Вы или Реми?
— Вы не понимаете. Я и есть Реми. Я проникся им.
— Вы тоже младший брат? Как Стивен, я имею в виду.
— Но у меня два старших, не четыре, как у Реми. Не знаю, насколько это критично. А вот что критично… Что бы я должен был сказать, чтобы предотвратить ее смерть?
— Выходите за меня, — предположила Сара.
— Нет-нет, вы не понимаете. Это совершенно исключено. Он не мог жениться на ней ни при каких условиях. Он француз. Во Франции все в тысячу раз слоящее, чем у нас. У них семья — кремень. У нас проще. Мы можем жениться на певичках и моделях… и почище того. Очень полезно для генофонда. Французские аристократы такого не допустят. Да еще сто лет назад. Совершенно безнадежно. А не влюбиться в нее Реми не мог. Причем на всю жизнь. Он любил ее до самой смерти.
— Да, — сказала Сара и крикнула: — Да! — потому что снова подул сильный ветер.
— Любил — но не мог жениться.
— Интересно, что мы забыли о славном лейтенанте, — сказала Сара, думая о Билле и о своем стыде.
— Нет-нет, одно дело — влюбленность, любовь. А Реми — это жизнь и смерть.
Он сидел с закрытыми глазами, из-под век вытекали слезы. Депрессия. Но у этого термина столько же оттенков, сколько и у понятия «любовь». Истинная подавленность не имеет ничего общего с состоянием Стивена. Застигнутый ею человек может скорчиться в кресле — или на полу — в позе эмбриона, застыть на долгие часы. Депрессия не нуждается в слезах и их избегает. Для нее характерна смертная обездвиженность. Черная дыра. Таково впечатление наблюдателя. Но Стивен жив, он страдает, скорбит, печалится. Сара внимательно осмотрела его, пользуясь тем, что он закрыл глаза. Ей пришло в голову, что следует за себя опасаться. Она остановила удар молнии, стрелу из иного мира. Она влюбилась, хотя считала, что более ей это не суждено. И ничто не стоит между нею и тем состоянием, в которое впал Стивен.
65 
