Глава 5

В воскресенье днем Мисси объявила, что читать она не собирается, а пойдет на прогулку в заросли буша. Она сказала об этом настолько спокойно и уверенно, что мать какое-то время просто смотрела на нее, не находя, что ответить.

— На прогулку? — наконец вымолвила она. — В буш? Вот уж нет! Бог знает, кого там можно встретить.

— Никого я там не встречу, — терпеливо отвечала Мисси. — Никогда еще в Байрон не забредал ни один бродяга и никто не приставал к женщинам.

Тут в бой бросилась Октавия.

— Откуда вам известно, мадам, что тут никогда не было бродяг? Надо же быть хоть чуточку предусмотрительной! Если даже кто-то и шатался здесь, ему просто не к кому приставать, потому что у нас, Хэрлингфордов, девушки сидят по домам, где и тебе полагается быть.

— Если уж ты так решительно настроена, вероятно, мне придется пойти с тобой, — в голосе Друсиллы прозвучали жертвенные нотки.

— Матушка! — отвечала, засмеявшись, Мисси. — Пойти со мной, когда вы так поглощены своим бисером? Нет, я пойду одна, и на этом точка.

Она вышла из дома, не надев ни пальто, ни шарфа для защиты от ветра.

Друсилла и Октавия поглядели друг на друга.

— Надеюсь, с мозгами у нее все в порядке, — печально произнесла Октавия.

Такую же надежду питала и Друсилла, однако вслух она сказала отважно:

— По крайней мере, уж это — то нельзя назвать тайным непослушанием!

Тем временем Мисси, выйдя из главных ворот, повернула налево, а не направо — туда, где Гордон Роуд сходила на нет, превращаясь в две еле различимые колеи от колес, уходившие, петляя, в самую гущу буша. Никто не шел следом за ней; оглянувшись, Мисси посмотрела на приземистую неказистость Миссалонги: входная дверь была плотно закрыта.

Стоял спокойный ясный день, и было очень тепло даже под сенью деревьев. Наверху, у края обрыва, буш был редким, так как почва была скудной, а тому, что умудрялось-таки там расти, приходилось изо всех сил цепляться за тонкий слой земли поверх песчаника. Поэтому эвкалипты и ангофоры были приземистыми, а подлесок редким. Весна пришла уже и сюда; даже высоко в Голубых Горах она наступала рано, и двух-трех теплых дней было достаточно, чтобы первые пушистые желтые шарики появились на ветках.

Справа от нее простиралась долина, видневшаяся сквозь деревья. А где же дом Джона Смита, если он вообще существует? Визит, нанесенный матерью тетушке Аурелии в субботу утром, не принес низких новых сведений о Джоне Смите кроме дикого слуха о том, будто он подрядил строительную фирму из Сиднея построить ему у подножия скал огромный особняк из песчаника, добывать который собирались на месте. Но подтверждений этому пока видно не было, ибо Миссалонги как раз находился на том месте, через которое неминуемо должны были бы проезжать строители. Кроме того, у тетушки Аурелии были, по-видимому, более серьезные заботы, чем Джон Смит; похоже, что в верхних эшелонах Байрон Ботл Компани были сильно встревожены из-за весьма странного движения акций.

Мисси не ожидала встретить Джона Смита наверху, так как было воскресенье, поэтому она решила выяснить, идя по следам колес, где начинался спуск в долину. Наконец она наткнулась на место, глядя, откуда могла понять, как устроен спуск: когда-то гигантский оползень разбросал валуны и каменные обломки сверху до самого дна обрыва, образовав подобие ската, сильно уменьшившего первоначальную крутизну пропасти. Стоя в самом начале дороги, наверху, она видела лишь ее фрагменты, зигзагами петляющие по склону; рискованный спуск, несомненно, но все же возможный, если иметь такую повозку, как у Джона Смита.

Она не решилась, однако, предпринять спуск, и не из боязни упасть, а из боязни угодить прямо в логово Джона Смита. Тогда она решила идти через заросли, верхом обрыва, по узенькой тропинке, протоптанной, вероятно, животными, спускавшимися к водопою. И действительно, через некоторое время послышался шум воды, постепенно заглушавший заунывный и усталый шепот эвкалиптов, всегда ясно различимый в тихие дни. Шум воды становился все громче и громче, пока не превратился в оглушающий рев; но когда она подошла к реке, источник шума все еще оставался загадкой, потому что хоть река и была довольно широка и глубока, однако течение ее вдоль поросших мхом берегов оставалось спокойным. И все же откуда-то доносился этот рев несущейся воды.

  23