очень нудно 
42 
— Манчестер! Да уж, что мимо, то мимо! — Миссис Редпат насмешили мотовские и непостижимые повадки южан. Она была дородной, с обширной грудью и агрессивно радушной. — Ты слышал, Дерек? Манчестер!
— Удивляюсь, что вы добрались сюда благополучно, — сказал Дерек, отрываясь от сигареты на необычно долгий срок. — Поговаривают про людоедство в здешних местах.
— Ну, пожалуй, ничего срочного тут нет. Просто я подумала, зачем откладывать, если я сейчас об этом думаю.
— Куй железо, пока горячо, — сказала Олив.
— Ваш… ваш покойный муж…
— Томми.
— Томми… Томми квартировал у нас во время войны. У меня и моих родителей. После того как его перевели из Уэст-Моллинга. Пока он жил у нас, мы много разговаривали… — Она не знала, как это сказать.
— Вы были одной из его лапочек? — осведомилась Олив с благодушным смешком.
— Нет-нет, вовсе нет…
— Да хоть бы и так, милочка, я ничего против не имею. Даже приятно думать, что старина Томми напоследок согрелся разок-другой. Он всегда был обаяшкой.
Разве? Джин его обаяшкой не помнила. Вовсе не помнила. Немножко неловкий, яростный, иногда даже грубый; способный быть хорошим. Нет, обаяние словно бы не входило в число его ингредиентов.
— Нет. То есть я понимаю, почему вы могли подумать…
— Первое, что я сказала, верно, Дерек? Только подумать, сказала я, одна из старых лапочек Томми вдруг вылезла на свет Божий после стольких-то лет. Знай я, так не выкинула бы его.
— Выкинули? Его?
— Ну да, когда мы переезжали, я его выкинула. Ну с какой, собственно, стати? Когда это было, Дерек? Девять, десять лет назад?
Медленно затягиваясь и выпуская дым, Дерек неторопливо взвесил вопрос, потом ответил:
— Всегда дольше, чем теперь кажется.
— Ну, было это десять или двенадцать лет назад, все равно. Я выкинула Томми. Мы переезжали, всего с собой не возьмешь, а я много лет к этому хламу не прикасалась. Старая его, как ее там, летная форма, я даже не знаю, чего я ее хранила, в ней же моль завелась. Ну, я и выбросила все, письма, фотки, глупости всякие, я и не смотрела, чтобы не расстраиваться. Дерек был очень за.
— Нет, это ты уж слишком, солнышко.
— Во всяком случае, Дерек не был против. А я вот что скажу: у Томми есть его местечко у меня в сердце, так зачем ему еще место у меня на чердаке? — Олив, которая, казалось, готова была заплакать, внезапно так затряслась от хохота, что с сигареты Дерека осыпался пепел. — Он был чудесный мальчик, Томми, насколько помнится. Но жизнь ведь идет дальше, верно?
— Да, — сказала Джин.
— И быстрее, чем думаешь, — вставил Дерек.
— Да я не сказала бы, что вы были в его вкусе, — сказала Олив, посмеиваясь.
— Совсем не была, — сказала Джин. Наступила пауза. — Я вот думала… мы потеряли друг друга из виду, когда он получил назначение. И вот я думала… когда он жил у нас, он так хотел снова летать.
— Разве? — сказала Олив. — А я всегда думала, что он трусоват. — Она заметила, как Джин переменилась в лице. — А вы точно его лапочкой не были? Ведете себя так. Да нет, я ведь что думаю, то и говорю, а то зачем говорить-то, верно?
— Нет, — ответила Джин. — Ничего такого. Просто я думала, что он был смелым. Я думала, что они все были смелыми.
— Ну, Томми П. одним глазом косился на заднюю дверь, если вы понимаете, о чем я. Не то чтобы я ему это в упрек ставила. Вот почему я немножко удивилась, когда узнала, что он опять начал летать.
— Он всегда словно бы только об этом и думал.
— По-вашему. Ну, вы меня и вправду удивили. Только сейчас нам с этим уже не разобраться, и его писем у меня нет, я же его выкинула. — Олив засмеялась. — Как бы то ни было, а я, наверное, посильней вас удивилась. А потом, дайте-ка сообразить… — Она помолчала, хотя, конечно, рассказывала эту историю уже много раз. — И прошло-то после этого всего пара-другая дней; ну, может, неделя, и я получила письмо от этого самого его эскадрильи…
— Командира, — подсказал Дерек.
— …командира, спасибочки… что он пропал без вести и считается погибшим на задании. Правду сказать, я совсем ополоумела. У меня же с Томми по-настоящему было… только год, как поженились или около того, думали ребенка завести, чуть война кончится… Ну, я и написала этому самому его эскадрильи и спросила, какое такое задание? Погиб в каком задании? А он написал опять, что очень сожалеет, и сказал, что Томми был замечательный, хотя как он мог знать, если Томми только-только получил назначение к ним? А потом добавил что-то про соображения безопасности или как там. А я опять написала, что так не пойдет. Я хочу знать и я еду к вам. И поехала, прежде чем он мог написать, что это против этой их безопасности. Еще кофе, милочка?
42 
