очень нудно 
70 
В конце концов Фви-Зонг отдал короткий приказ. Носильщики подняли его массивную тушу и открыли раздавленное тело Двадцать Семь, стоны которого смолкли навсегда.
Они подняли труп, отрубили голову, удалили черепную крышку и начали пожирать мозг, и только тут Хорзу вырвало.
— И вот теперь мы стать один из другие, — торжественно объявил Фви-Зонг пустому черепу молодого человека и бросил его через плечо в огонь. Тело унесли к морю и выбросили.
— Только эта церемония и любовь фатум отличать нас от животные, о знак милости фатума, — оглушительно сказал Фви-Зонг Хорзе, пока прислуживающие женщины обтирали и умащали его жирное тело. Привязанный к торчавшему в земле колу, чувствуя отвратительный привкус во рту, Хорза осторожно вдохнул и выдохнул, не сделав попытки ответить.
Тело Двадцать Семь медленно уносило в море. Фви-Зонга обтёрли. Худые люди безразлично сидели или суетились вокруг ужасно воняющей жидкости в бурлящих котлах. Мистер Один и обе его помощницы сняли ритуальные одеяния, что оставило мистера Один в грязной, но целой куртке, а женщин в лохмотьях. Фви-Зонг приказал поставить носилки на песок перед Хорзой.
— Глядеть, подарок волн, плод волнующийся океан, мои люди готовиться нарушать свой пост.
Пророк помахал трясущейся от жира рукой, чтобы показать на людей, занятых кострами и котлами. Воздух наполнил запах протухшей пищи.
— Они есть, что оставлять другие, что другие никогда не дотронуться, потому что они хотеть быть ближе к ткань фатум. Они съедать кора деревьев и трава земли, и мох с камни; они съедать песок и листья, и корни, и земля; они съедать раковины и внутренности морские звери, и отбросы земля и океан; они съедать продукты свой тело и делить продукты мой. Я быть источник. Я быть колодец, вкус на их язык.
Ты пузырь пена на океан жизни, ты есть знамение. Плод моря, рядом с мгновение твой уничтожения тебе стать ясно, что ты быть всё, что ты когда-то съесть, а пища быть только не переваренный экскременты. Это я уже видеть; это ты ещё увидеть.
Одна из служанок вернулась от моря с вымытыми зубами Фви-Зонга. Он взял их и сунул куда-то назад, в лохмотья.
— Все погибнуть с нами, все найти смерть, уничтожение. Но мы одни будем восстать из уничтожение и вступить в блеск наш высший совершенство.
Пророк улыбнулся Хорзе; тем временем вокруг него — на песок уже упали длинные послеполуденные тени — худые, болезненные люди усаживались за свою зловонную трапезу. Хорза смотрел, как они пытались есть. Некоторым под пришпориванием мистера Один это удавалось, но большинство не могли удержать в себе ничего. Они задерживали дыхание и делали глоток жидкости, но почти всякий раз то, что они только что втолкнули в себя, извергалось назад. Фви-Зонг печально наблюдал за ними и качал головой.
— Ты видеть, даже самый близкий мой дети ещё не быть готовы. Мы должен молиться и молить, чтобы они стать готовы, когда прийти время, которое наступить через малые дни. Мы надеяться, что неспособность их тело ощутить симпатия к все вещи не позволить им показаться извращенцы в глаза и во рту наш бог.
Ты, жирный ублюдок. Если хочешь знать, ты в пределах моей досягаемости. Я могу со своего места ослепить тебя, могу плюнуть в твои маленькие глазки и, может быть…
Но, может быть, и нет, подумал Хорза. Глаза этого гиганта были так глубоко скрыты в распухшей коже лба и щёк, что ядовитая слюна, которой Хорза мог бы плюнуть в золотого монстра, может и не попасть на слизистую оболочку. Но мысль эта была единственным утешением в данной ситуации. Он в состоянии плюнуть в пророка, вот и все. Возможно, возникнет ситуация, в которой это даст результат, но делать это сейчас было бы глупо. Слепой и взбешённый пророк может быть ещё опаснее, чем зрячий и хихикающий, решил Хорза.
Фви-Зонг продолжал говорить, обращаясь к Хорзе, ни разу не задав вопроса, ни разу не сделав паузы и все чаще повторяясь. Он рассказывал ему о своём прозрении и о своей прошлой жизни сначала в качестве циркового урода, потом дворцового талисмана у какого-то негуманоидного сатрапа на мегакорабле. Там и состоялось его прозрение. Он уговорил нескольких смельчаков подождать всеобщего конца на одном из островов. Остальная молодёжь пришла, когда Культура оповестила о судьбе Вавач-орбитали. Хорза слушал вполуха. Он пытался придумать путь к бегству. Мысли его бешено неслись.
— …Мы ждать конец всего, ждать последний день. Мы готовиться к наш последний завершение, когда смешаться плоды земля и море, и смерти с наши хрупкие тела из плоть и кровь, и кости. Ты быть наш знак, наш аперитив, наш обоняние. Ты быть должен чувствовать себя очень важный.
70 
