очень нудно 
46 
Наутро, осмотрев ноющее от вчерашних побоев тело, купец, как ни странно, не обнаружил ни синяков, ни ссадин, ни каких-либо других следов избиения. Выходило, что о побоях придется помалкивать, а если джинн вздумает его поколотить снова – терпеть молча. Следов-то нет! А языки у людей длинные… Беспокоился Джаммаль не зря. Вскоре слухи о его странностях поползли по городу, и теперь, даже когда купец вел себя вполне обычно, окружающие непременно усматривали в его поведении следы безумия. Покупатели обходили лавку Джаммаля стороной, знакомые избегали встреч, а когда он сам звал их в гости – отказывались под разными, явно надуманными предлогами.
С горя купец попытался уйти в загул – тщетно. Множество людей были свидетелями тому, как Джаммаль без видимой причины опрокинул на себя подряд три чаши с вином, запрещенным Пророком, а после разбил большой кувшин с вышеупомянутым напитком, забрызгав собравшихся. Когда же купец попытался заглянуть к знакомой танцовщице, то оконфузился много больше: в самый ответственный момент, когда одежды были сброшены, Раб Справедливости с горестными словами: «Прости, но я не могу этого допустить!..» – от души врезал купцу прямиком в причинное место!
Жизнь Джаммаля превратилась в настоящий ад. Слабые попытки защищаться ни к чему не приводили: джинн был намного сильнее, к тому же дрался, как шайтан! Так прошел месяц, за ним другой. От подобной жизни купец похудел, спал с лица, хотя теперь джинн бил его гораздо реже и даже изредка подбадривал:
– Крепись, друг мой! Ты на правильном пути! Скоро твои муки принесут плоды!..
«Ну конечно! Если человека дубасить дважды в день, то сам Иблис обретет плоды праведности!» – думал про себя купец, втайне мечтая избавиться от ненавистного джинна. Наконец он решился. Первый визит Джаммаль нанес известному заклинателю духов, жившему на южной окраине Влеры.
– Шарлатан, – уверенно заявил Абд-аль-Рашид, едва они переступили порог. – Он меня в упор не видит.
– А он тебя не глядя отвадит! – шепотом возразил купец. Впрочем, без особой надежды.
В ответ джинн лишь презрительно хмыкнул.
Абд-аль-Рашид оказался прав: заклинатель исплясался до потери сознания, закоптив весь дом вонючими куреньями, но домой купец ушел вместе со своей Совестью. Впрочем, Джаммаль теперь хватался за любую соломинку. Посетил окрестных колдунов, знахарей, отшельников, обращался к мулле, к лекарю… И видел: они не верят. Притворяются. Норовя вытянуть из душевнобольного простака побольше денег. Купцу уже не требовались едкие комментарии джинна, чтобы это уразуметь.
Однажды во Влере остановился проездом известный маг Хуссейн аль-Мурали. Прослышав о его визите, купец опрометью кинулся к магу. Джинн двигался рядом, хмуро косясь на подопечного и бурча: «Не стыдно? Я тебе добра желаю, а ты… Неблагодарный!» Время от времени он отвешивал Джаммалю подзатыльник.
Купец упорно не отвечал.
Великий волшебник только раз взглянул на Джаммаля – вернее, через его плечо, – слегка побледнел и поспешил отступить от купца подальше. Словно от прокаженного. А затем твердо заявил:
– Зря явился. Ничем помочь не могу.
– Но ведь царь Сулейман умел заточать джиннов! – в отчаянии возопил купец, видя, что надежда, едва сверкнув, грозит рассеяться. – Я заплачу! Я осыплю тебя золотом!
Маг развел руками:
– Увы, почтеннейший. Я не царь Сулейман.
– Но как мне от него избавиться?!
– Не знаю. Другой бы стал обманывать тебя, а я скажу честно: не знаю. И если кто-нибудь заявит, что в силах тебе помочь, плюнь в глаза этому лгуну!
– А убить? Убить его можно?! – в отчаянии выкрикнул купец, чувствуя, как от укоризненного взгляда Абд-аль-Рашида по коже бегут мурашки.
– Говорят, джиннов убивали зачарованным оружием. Если рана достаточно серьезна, огонь, заменяющий им кровь, вытекает наружу, и джинн превращается в горстку пепла.
– Где?! Где мне найти такое оружие?!
Странное чувство не покидало купца. Удивительное чувство. Непривычное. Вон кровь бросилась в лицо, и на сердце скребут кошки. Заболел, что ли?
– Извини, почтеннейший, – пожал плечами маг. – Если б я знал…
Дверь закрылась.
Однако у этого разговора, видимо, оказался свидетель с весьма чуткими ушами и не менее длинным языком. Потому что уже на следующий день к Джаммалю заявился торговец антиквариатом и принес ржавый кинжал, уверяя, что кинжал заговоренный и им любого джинна зарезать – раз плюнуть. Следом народ повалил толпами, предлагая купцу разнообразный хлам по баснословным ценам. И каждый клялся памятью отца и честью матери, что именно его оружием можно выпустить джинну его огненные кишки. Глядя, как Джаммаль выставляет вон очередного пройдоху, Абд-аль-Рашид лишь брезгливо кривился: «Вот у них точно совести нету!»
46 
