41 
На следующее утро я перевез к ней половину своих пожитков. Всего лишь половину, потому что смертельно боялся вылететь из ее жизни через каких-то пару дней. Это смешно – еще вчера я мысленно хихикал над тем, как собирала вещи Энни, а теперь и сам вляпался в то, что всегда считал полным идиотизмом. В этом не было ни малейшего сомнения – я влюбился. И боялся только одного: что моя хрупкая иллюзия счастья разобьется, как кружка в дрожащих руках пьянчуги.
Злата проявила чудеса терпения и прозорливости в отношении меня, блудного пса, которого осмелилась приютить. Она вела себя так, будто я вовсе и не спившийся писака, которому нужно закончить очередной роман. В отличие от Энни, досаждавшей мне своим неуклюжим вниманием, Злата совершенно меня не беспокоила. Когда я работал, она делала вид, что меня попросту нет дома: не заходила ко мне, не предлагала поесть, не совала под нос переваренный кофе. Но, тем не менее, когда я выползал на кухню, как голодный пес в поисках еды, все было горячим и безупречно вкусным, а Злата – воплощением самого соблазна. Я даже пить перестал – выпивка теперь казалась мне частью прошлого, к которому не хотелось возвращаться, лимонно-горького, как личико Энни Макфел.
Частенько из-за Златы, вернее из-за зова своей безудержной страсти, я плевал на работу и часами валялся в постели – самом восхитительном уголке нашего дома. Злата, моя прекрасная пленница и муза одновременно, робко намекала мне на то, что я должен закончить книгу, но я лишь смеялся, обзывая ее маленькой занудой.
Она никогда не интересовалась сюжетом моей книги, и это казалось мне удивительным – Энни, та постоянно пытала меня на этот счет. Но однажды она, ни с того ни с сего, спросила:
– Скажи, ты задумываешь финал с самого начала?
Удивленный ее вопросом, я помолчал, а потом изрек:
– Всегда по-разному… Иногда все получается само собой, даже против моих планов… А иногда – все гладко, по задуманному. Почему ты спросила?
Злата проигнорировала мой вопрос.
– А сейчас?
– Что – сейчас?
– Ну… в этой твоей книге все идет, как задумано, или ты решил изменить финал? – В ее оливковых глазах было столько живого интереса, что я окончательно растерялся. Она даже не знала сюжета. Тогда почему ее интересовал финал?
– Сейчас… – промямлил я, пытаясь справиться с растерянностью. – Сейчас все вообще очень странно. У меня такое чувство, что герои живут отдельной жизнью, независящей от меня… Вот, например, – оживился я, потихоньку входя во вкус и немного хвастаясь перед любимой, – преследователь моей героини потерял ее из виду, хотя с самого начала я думал, что он найдет ее и запрет в подвале, откуда она выберется ближе к концу романа.
Лицо Златы прояснилось. Мне показалось, что она слишком глубоко воспринимает судьбу героини. Впрочем, неудивительно, ведь она тоже – Злата.
– А… преследователь? – секунду подумав, спросила она.
– Я покончу с ним в конце, – ответил я с самодовольством человека, вершащего судьбы. – Только еще не знаю, как именно.
Златины оливковые глаза в одно мгновение изменились. На лицо набежала хорошо знакомая мне тень страха.
– В чем дело? – поинтересовался я, испугавшись за мою впечатлительную возлюбленную. – Тебе жалко этого идиота? Успокойся, он – полное дерьмо. То есть… – Я покраснел – при ней я редко использовал свои любимые словечки. – То есть – негодяй. И потом, читатели жаждут крови – они будут страшно разочарованы, если ее не будет. А он – единственный, кого совсем не жалко убить…
Она хотела спросить что-то еще, но передумала. Мне показалось, от клочка сюжета, который я осмелился озвучить, ей стало не по себе. Я надеялся, что она не сочтет меня чудовищем, которое убивает без особой на то причины. Но Злата всегда была немного странной, и я не придал этому инциденту особенного значения.
В общем, мы жили душа в душу. Правда, я почти ничего не знал о ее прошлом. Только то, что в ее жизни был мужчина, ее бывший муж, который причинил ей много боли. Честное слово, если бы мне попался этот кусок дерьма, я убил бы его, не раздумывая. И сделал бы это изощренно. Например, сунул его голову в жидкий азот. Или еще чего похлеще. Впрочем, все свои деструктивные намерения по поводу этого типа я собрался реализовать в романе, благо тот был почти дописан. Почему бы в жидком азоте не сдохнуть главному злодею, который достал меня своими проделками еще в самом начале работы?
41 
