Последние отзывы

  26  

Стена в дальнем конце комнаты, обшитая деревом и изрешеченная револьверными пулями, была голая, если не считать ряда мишеней, в которые Милли, стоя среди атласных кресел, целилась из своего маленького никелированного револьвера. Боковые стены, оклеенные шершавыми зелеными обоями с растительным узором, были густо завешаны неплохими, писанными маслом портретами разных Киннардов. На них Милли с подходящими к случаю задорными восклицаниями тоже частенько наводила свое оружие, но только раз выпустила в их сторону пулю, да и та, по счастью, засела в раме. Кристофер терпеть не мог эти забавы. Его нервировал и шум, и отвратительное ощущение самого удара. Смотреть на вооруженную Милли было одно удовольствие, но он болезненно принимал угрозу на свой счет.

Хотя на дворе еще не стемнело, шторы были задернуты и горел газ, яркие рожки мурлыкали по всей комнате под красными с бахромой колпачками. За то время, которое потребовалось Кристоферу, чтобы «улизнуть» от Эндрю и Хильды, Милли сменила узкое серое платье на более свободное и короткое, из лилового крепдешина, напоминавшее какой-то восточный костюм. Она стояла и, словно отвыкнув от юбок, снова и снова прижимала платье к ноге, а сама рассеянно играла револьвером — быстро-быстро крутила дуло, потом разом останавливала пальцем. Кристофер, полулежа в кресле, смотрел на нее не отрываясь, с раздражением, обожанием и страхом.

— Это не опасно, Кристофер. Когда играешь в русскую рулетку, вес пули всегда тянет заряженный барабан книзу.

— Я не собираюсь играть в русскую рулетку. Быть с вами — достаточно азартная игра. Не уклоняйтесь от темы, моя радость.

Кристофер влюбился в Милли не сразу, это был долгий процесс. Но за это время не было момента, когда бы он, уже понимая, что с ним творится, был бы еще способен себя сдержать. Пока можно было сдержаться, он не понимал, а когда понял, был уже бессилен. Иногда он говорил себе, что, если бы мог предотвратить то, что случилось, непременно так и сделал бы. Теперь он знал, чем Милли занята, но не знал, что Милли думает, и его страшили проявления жестокости с ее стороны, на которые он неожиданно наталкивался. И все же влечение к Милли, поначалу казавшееся таким безнадежным, обновило для него весь мир, и в лучах ее света каждая птица, каждый цветок, каждый лист виделся ему прорисованным тончайшей иглой, залитым небесно-чистой краской.

Когда Кристофер познакомился с Милли, он ухаживал за Хэзер Киннард, а Милли уже была замужем за Артуром. Она ему не понравилась, главным образом, как теперь казалось, потому, что нарочно затмевала Хэзер. А сама Хэзер обожала свою блестящую невестку и горячо защищала ее от нападок Кристофера. Он считал тогда Милли крикливой, вульгарной и страшной эгоисткой. Он и до сих пор считал ее крикливой, вульгарной и страшной эгоисткой, только теперь все это было ему необходимо как воздух; или, вернее, он видел ее недостатки по-иному, романтика наделила их веселым блеском, милосердие — невинностью. Для Кэтлин, в чьем нравственном арсенале вообще не было места для вульгарности, источником антипатии и даже страха была беспардонная жадность Милли, которой Кэтлин объясняла раннюю смерть Артура. Однажды она сказала про Милли: «Она никого не уважает. Другие люди для нее просто не существуют», А Хэзер нравилось, что Милли такая яркая, шумная. Сама она, натура сравнительно бесцветная, хрупкая, тихая, только ловила отсветы более наполненной жизни своей неуемной невестки. Возможно, не раз говорил себе Кристофер, что и Артур так же относился к Милли. Он с радостью дал заглотнуть себя этому более крупному организму. И тут же возникал вопрос: а что, если он сам вот так же поглотил Хэзер? Что, если и для него «другие люди просто не существуют»? Никто как будто не осуждал его за то, как незаметно Хэзер ушла из жизни. Но, может быть, что-то в нем самом, не столь громкое, не столь откровенно яркое, но не менее эгоистичное и безжалостное, убрало с дороги эту кроткую, слабую душу. Разумеется, все это были чисто абстрактные домыслы. Хэзер умерла от болезни печени, Артур — от рака желудка. Наука признала их смерть нормальной, неотвратимой.

Может быть, в конечном счете Кристофер так заинтересовался Милли именно потому, что смутно почувствовал в ней родственную душу, угадал в ней свой темперамент, ощутил глубинное сходство под поверхностными различиями. Артур скончался года на полтора раньше Хэзер, и в пору этих утрат неприязнь Кристофера к Милли достигла высшей точки — возможно, потому, что ему чудилось соучастие с ней в каком-то преступном сговоре. Но в то же время она уже стала для него предметом размышлений, раздражающим и притягательным. Возможно и то, что Хэзер приучила его видеть в Милли явление очень значительное. Когда ее поминали в разговоре, он вздрагивал и беспокойно прислушивался, при ней он всегда готов был без конца спорить. А потом она как-то попросила у него взаймы денег.

  26