248 
— Подстилку для Героя я положила на кухне. Пес привык спать на кухнях, — рассказала Пам. — Кетчум говорил, что у тебя нет привычки запирать входную дверь. Я ее толкнула, она и открылась. Я свое барахло бросила в дальней комнате. Там, где снимки той красивой женщины. Если меня и будут ночью мучить кошмары, я тебя не разбужу.
— Значит, Герой приехал с тобой? — спросил Дэнни.
— А зачем я тогда подстилку везла? — удивилась Норма Шесть. — Кетчум говорил, что тебе нужна собака. Никого из своих я бы тебе вовек не отдала. Это мои собачки. Герой на них только рычал. Думаю, они по нему не будут скучать.
— И ты ехала в такую даль, чтобы привезти мне Героя?
(Писатель понимал: у Нормы Шесть были более серьезные основания проделать этот нелегкий путь.)
— Кетчум говорил, что я должна увидеться с тобой. Никаких звонков, писем, факсов и прочей хренотени. Кетчум считал, что это очень серьезно: он все подробно написал мне на бумаге. Кроме пса я тебе еще кое-что привезла из его имущества. Лежит в пикапе.
— Ты никак и Кетчумов пикап пригнала? — удивился Дэнни.
— Пикап не для тебя. Мне на нем обратно ехать. Да и не нужна тебе такая машина в городе. Вообще сомневаюсь, чтобы ты позарился на его пикап. Там до сих пор воняет медведем.
— Скажи мне, где Кетчум? Что произошло? — допытывался писатель.
— Слушай, давай прогуляем пса или пойдем туда, где тихо, — предложила Норма Шесть.
— Ты хочешь сказать, где меньше людей?
— Ну да. Здесь на нас только и пялятся.
Этим вечером зал «Поцелуя волка» был полон. Впрочем, с момента перемены названия и демократизации ресторана (с возвращением к стилю бистро без упоминания этого слова) так было почти каждый вечер. Иногда Дэнни казалось, что столики поставлены слишком близко. Когда они с Нормой Шесть встали и пошли к выходу, писатель решил, что у Пам опять дало о себе знать покалеченное бедро. Он ошибся: Норма Шесть просто наклонилась к столику, за которым сидела пара и глазела на нее и на Дэнни. Писатель давно привык к своей известности и почти не обращал внимания на чужие взгляды, но Пам такое внимание было явно не по нутру. Силясь удержать равновесие, Норма Шесть опрокинула бокалы за столиком пары и разлила воду. Как бы ненароком она ткнула локтем в физиономию сидящего мужчины. Удивленной спутнице Норма Шесть заявила:
— Сам виноват. Зачем пялился на меня, будто у меня из рубашки титьки торчат или еще что?
К столику бросились официант и уборщик — наводить порядок. Незаметно возникший Патрис поспешил увести Дэнни и Норму Шесть.
— Еще один незабываемый вечер! Просто незабываемый, — шепнул он писателю на ухо.
— Я ж вам говорила, что мне привычнее с черного хода, — смиренно, как нашкодившая девчонка, сказала Норма Шесть, стараясь не глядеть на владельца и метрдотеля ресторана.
Пока они стояли на перекрестке и ждали зеленого сигнала светофора, чтобы перейти Янг-стрит, Дэнни схватил Норму Шесть за рукав.
— Я хочу знать все. Прошу тебя, расскажи все до последней мелочи! Ничего не упускай.
— Сначала давай посмотрим, как там Герой на новом месте, — ответила Норма Шесть. — Я мысленно повторяю все, что должна сказать. Не поверишь, Кетчум оставил мне чертову пропасть инструкций.
Оказалось, что свои «инструкции» старый сплавщик написал на нескольких листах бумаги для факса, положил их в конверт и засунул в бардачок пикапа. Дверцу бардачка он нарочно оставил открытой, чтобы Пам обязательно увидела конверт, придавленный револьвером. (Норма Шесть добавила, что более изящного грузика для бумаг не нашлось.)
Возле дома на Клуни-драйв стоял до боли знакомый пикап Кетчума, словно упрямый старик все-таки согласился приехать на Рождество. Когда Дэнни и Норма Шесть вошли в кухню, Герой решил, что они могут покуситься на его подстилку, и зарычал. (Возможно, что это было своеобразным приветствием.) Пам успела дать псу чехол от браунинговского ножа. (Наверное, в качестве средства умиротворения.) Сам нож лежал на кухонном буфете. Дэнни быстро отвернулся, не желая смотреть на длинное блестящее лезвие. В кухне выразительно пахло собачьими газами: возможно, Герой успел «ароматизировать» весь первый этаж.
— Боже, а что у Героя с глазом? — спросил Дэнни.
— Века лишился. Потом расскажу. Ты только ему не показывай, что заметил. Не любит он это.
В спортзале, у самого порога, стояла бензопила Кетчума.
248 
