Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
95 
Как выяснилось, в коридоре их ждали еще двое. Сингэ Третьего повели направо, судью же толкнули в противоположную сторону.
Шли долго; петляли еще более мрачными, чем основной коридор, боковыми проходами, и Бао раздумывал в такт шагам: действительно ли подземелья ванского дворца столь обширны, или его просто-напросто водят по кругу, мороча зачем-то голову?
Впереди послышался шум, по стенам заметалось рваное чадящее пламя факелов, конвоиры немного посторонились, вынудив и судью прижаться к стене, – вскоре мимо них за ноги протащили хрипящего человека. Выездной следователь вгляделся и чуть не ахнул – ссадины, распухшие губы, заплывший глаз и измазавшая пол-лица кровь из разбитого носа делали начальника уезда практически неузнаваемым!
«Специально показали, дабы я заранее устрашился», – отметил судья Бао, ощущая, что, несмотря на напускное хладнокровие и попытки отвлечься от предстоящего, он действительно боится все сильнее.
«Что же ты?! – попытался пристыдить сам себя достойный сянъигун, снова шагая по коридору между конвоирами. – Тоже мне, Господин, Поддерживающий Неустрашимость! Вот и поддерживай! Хотя бы в себе, если теперь больше не в ком!»
Это немного помогло… или скорее помогло немного.
Первым, кого судья Бао ожидал увидеть в допросной зале, был придворный распорядитель Чжоу-вана. Кому, как не любителю Кун-цзы, вести допрос?
И судья его действительно увидел, едва не раскрыв рот от изумления. Ибо последователь Конфуция и его позднейших толкователей пребывал в зале отнюдь не за столом с бумагами, а на дыбе и облачен был не в шелковый халат, а в обернутый вокруг бедер кусок грязного холста.
На полу валялась деревянная колодка-канга; видимо, временно снятая.
«Ну конечно! – дошло до выездного следователя. – Для полного правдоподобия Чжоу-вану необходим „вражеский лазутчик“, предатель, якобы постоянно вводивший принца в заблуждение!»
Вокруг стонущего на дыбе распорядителя прохаживался крепыш-палач, периодически хлеща пытуемого длинным батогом. Лениво, вполсилы – это выездной следователь определил сразу.
– Да за что ж вы меня бьете?! – причитал поклонник Конфуция. – Я ведь и так во всем сознаюсь!
– А в чем именно? – допытывался восседавший за столом старший дознатчик во всем черном, неторопливо перебирая бумаги. Дознатчик был не то чтобы убелен сединами и умудрен опытом, но всячески стремился это показать.
Убелиться и умудриться.
– Во всем! – визжал распорядитель, взывая, так сказать, у ворот дворца.[52] – В чем обвиняете – в том и признаюсь! И в сговоре с городским судьей, и в том, что помогал ему… как это вы говорили?.. затягивать следствие и покрывать истинных виновников! И в том, что держал сиятельного принца в неведении относительно…
Справа проворно зашуршала кисточка, и, скосив взгляд в ту сторону, судья Бао увидел Голубого Писца.
Наверное, писца звали все-таки по-другому; возможно, даже прозвище у него было иное, но для себя выездной следователь сразу же обозвал его Голубым Писцом.
Во-первых, одет он был во все голубое: голубой длиннополый халат с голубым же поясом, голубая шапка кирпичиком, даже остроносые туфли – и те были темно-голубые!
Во-вторых, писец был весь из себя писец: пухленький, жидкоусый, старательный, то и дело высовывавший от усердия кончик языка (напомнив судье адского Ли Иньбу); и кисточка его споро бегала по бумаге, поспевая за сказанным. Даже держал он кисть по-особому, с показным шиком, как это умеют делать только писцы в пятом поколении.
В общем, Голубой Писец – и все!
– …На сегодня хватит, – прервал излияния распорядителя старший дознатчик.
И наконец взглянул в сторону судьи Бао, подняв брови, будто только что его заметил.
– А-а, вот и еще один заговорщик! – радостно потер он руки.
Голубой Писец явно колебался – записывать эти слова или нет? – и решил на всякий случай записать.
– Освобождай место для следующего, – приказал дознатчик палачу, и крепыш принялся снимать с дыбы охающего распорядителя.
Судья стоял, впервые в жизни глядя на процесс допроса не снаружи, а изнутри, и покорно ждал своей очереди – а что ему еще оставалось?
Наконец конфуцианца сняли с дыбы, наскоро вправив вывихнутые суставы, и волоком потащили мимо судьи – хорошо, хоть не за ноги, как начальника уезда.
– Как сказал бы благородный учитель Кун-цзы… – Судья Бао хотел подбодрить товарища по несчастью, когда того протаскивали мимо, однако бывший конфуцианец грубо выругался, добавив сквозь зубы:
95 
