очень нудно 
52 
Наше общество терпимо относилось к Тому Маккефри. Может быть, потому, что на Алекс, Джорджа и Брайана оно смотрело косо: на Джорджа — по очевидным причинам, на Алекс — потому, что та «задирала нос», а на Брайана — оттого, что он был груб, язвителен и тоже в своем роде самодоволен. Тома по сравнению с ними считали юным, неиспорченным и «довольно милым». В нем видели этакого рыцаря с пером на шлеме и мечом у пояса, пускающегося в жизненное странствие. У Тома был хороший характер. Том еще ни разу не был замечен во вспышках ярости, во всяком случае в Эннистоне. Иногда матери ставили его в пример сыновьям: «Вот погляди на Тома Маккефри, он не сидит на наркотиках и не гоняется за юбками, а поступил в университет, он чего-нибудь да добьется в жизни». «Гоняется, только в Лондоне», — порой бурчали в ответ сыновья. «Он хотя бы этим не хвастает», — парировали матери, еще больше запутывая отпрысков в вопросах морали. Том и вправду не приударял за эннистонскими девушками. Многие потенциальные объекты об этом жалели, но зато им не грозило быть отвергнутой ради соперницы. Свахи давно уже решили, что Антея Исткот и Том созданы друг для друга. Но мнения самой пары по этому поводу никто не знал. Тома также знали и любили благодаря легенде о шальной Фионе — все помнили ее очарование, взбалмошность, бодрое жизнелюбие и прискорбную безвременную смерть.
Том действительно, весьма достойно отучившись в Эннистонской городской школе, поступил в хороший лондонский колледж, где, по слухам, делал успехи, хотя иные называли его способным, но ленивым. Пессимисты предсказывали ему нервный срыв: ведь мальчик рано остался сиротой, воспитывался у эксцентричной, слишком эмоциональной мачехи, а отца ему заменили двое враждующих между собой, сильных характером сводных братьев. Однако пока, по общему мнению, никаких признаков срыва видно не было.
У Тома, в отличие от его рефлексирующего друга Скарлет-Тейлора, не было четкого понятия своего «я»; во всяком случае, он почти не рассуждал о себе, своем характере, способностях и перспективах. Он не был честолюбив и почти не строил планов. Он действительно писал стихи, и в Эннистоне его даже звали поэтом, но Том прекрасно знал, что он пока еще никакой не поэт. Будущее, пока что невероятно далекое, лежало по ту сторону огромного, богатого настоящего. Том учился с удовольствием и даже иногда старался учиться хорошо. Возможно, он и был ленив или, по крайней мере, легко отвлекался на разные удовольствия, каковых позволял себе великое множество. Секс не занимал первого места среди этих удовольствий. Многие бывшие соученики приписывали Тому славу лондонского ходока. Лондонскими победами объясняли его видимое равнодушие к эннистонским девушкам. Конечно, иные считали его гомосексуалистом, но большинство этого мнения не разделяло. По правде говоря, хоть Том и не старался опровергнуть молву, число его любовных приключений было сильно преувеличено. Приключения у него действительно бывали, но он сознавал, к своему прискорбию, что они редко происходили по его инициативе и под его контролем. «Девушки с опытом» порой заманивали его в постель, и Том на это не жаловался; более того, ему это льстило. Но он часто обсуждал со Скарлет-Тейлором, был ли когда-нибудь по-настоящему влюблен.
Он часто думал о своих родителях, но изо всех сил старался, чтобы эти мысли были неопределенными. Он представлял себе, как Фиона приезжает в город на пресловутом мотоцикле и тут же, согласно легенде, встречает Алана; думал о полнейшей случайности, которая привела к его появлению на свет. Этими мыслями он ни с кем не делился. Другие люди тактично обходили эту тему. В обстоятельствах рождения и сиротства Тома все видели что-то одновременно трогательное и ужасное. Том тоже это чувствовал и относился к себе очень бережно. Семья Фионы Гейтс в жизни Тома не фигурировала вообще — он точно не знал почему. Робин Осмор счел своим долгом кое-что объяснить Тому еще в школьные годы. По-видимому, Фиона, живя с Аланом вне брака, писала родителям, извещая их, что жива и здорова, но не раскрывая своего местонахождения. Когда в более позднем письме она открыла родителям существование Тома и свои брачные планы, родители были потрясены и расстроены. Что-то заставило Фиону покинуть дом (Том понятия не имел, что именно), и, очевидно, время и Фионины выходки дела не исправили. Алан и отец Фионы обменялись резкими письмами. Алан, воспользовавшись предлогом, разгневался, и отношения были разорваны (тогда все думали, что временно). На самом деле, кажется, родители Фионы были мягкие, безобидные люди — сперва ими помыкала Фиона, затем их запугивал Алан, а затем против них выступил весь на время объединившийся клан Маккефри — Алекс, Джордж и Брайан. Сраженные смертью дочери (ее брат умер ребенком), они перебрались к родственникам в Новую Зеландию. И оттуда слали Тому редкие печальные невнятные письма, на которые он никогда не отвечал, поскольку (он узнал об этом лишь позже) дальновидная Алекс их немедленно уничтожала. Один раз присвоив Тома, она уже не собиралась его ни с кем делить и не допускала даже малейшей возможности этого. Алекс никогда не упоминала о тех, далеких бабушке и дедушке, а об их кончине Тому рассказал Робин Осмор. Позднее Том жалел, что ничего не сделал в их отношении. Еще позднее ему стало казаться, что это тайна, которую лучше не трогать. То же самое, только гораздо сильнее, он ощутил после смерти отца. Алан умер из-за какого-то «медицинского эксперимента» у себя в лаборатории, в Гонконге. Подробности навеки остались тайной. Школьником Том думал, что когда-нибудь поедет туда и все узнает. Он даже задумывался, не был ли отец убит. Он смутно представлял себе отца человеком, который мог бы стать жертвой убийства. Но недавно он решил оставить Алана в покое. Он боялся, копаясь в подробностях этого дела, причинить себе или Другим какую-то ужасную боль, страшный вред. Он знал, что в его жизни есть демоны. Ему казалось, что он помнит Алана. Фиону он совсем не помнил. У него были фотографии родителей: красивый темноволосый отец, воплощение родительского авторитета; мать, такая кудрявая и хорошенькая, вечно смеющаяся, с таким детским личиком. Будь она еще жива, ей бы не было и сорока. Еще у Тома было ее обручальное кольцо — он хранил его в коробочке. (Кольцо он получил от Робина Осмора.) В какой страшный вечер, в молчании какой комнаты снял Алан Маккефри это кольцо с тонкого белого пальца умершей жены?
52 
