очень нудно 
93 
В отсутствие мужа Риэ тайком прочитала его дневник, ее не успокоило то, что в нем ни разу не упоминалась Йинг Тьян. Хонда был из тех, кто с юности из чувства стыдливости не поверяет дневнику свои чувства.
Рядом с дневником мужа она обнаружила очень старую тетрадь, озаглавленную просто «Дневник снов». Там было написано имя Киёаки Мацугаэ. Это имя ей было хорошо знакомо по рассказам мужа, но Хонда никогда не говорил о существовании дневника, и Риэ видела его впервые.
Некоторое время она читала, но не подряд, и, устав от абсурдности содержания, заботливо вернула дневник на место. Риэ не нужны были фантазии. Она полагала, что исцелит ее только реальность.
Когда она задвинула ящик, то не заметила, что прищемила кимоно, и, собравшись уходить, дернулась и порвала рукав. Еще несколько таких испытаний для души, и душа сплошь покроется прорехами. Ее охватило непонятное чувство — в сердце была пустота и полное безразличие.
С ночи продолжал идти дождь. Из окна были видны промокшие гортензии. Риэ казалось, что шары гортензий, всплывавшие в бледном свете дня, это ее блуждающая душа.
Риэ не могла противиться постоянной мысли о том, что где-то в этом мире существует принцесса Лунный Свет. Из-за этого ее мир раскололся.
Дожив до своих лет, Риэ почти не знала того ужаса, который зовется чувствами, и была поражена бушевавшими в ней ощущениями заброшенности и одиночества. Эта бездетная женщина впервые произвела на свет нечто невероятное.
Риэ, таким образом, на собственном опыте постигала, что такое сила воображения.
То, что до сих пор ни разу не использовалось и ржавело в уголке ее долгой безмятежной жизни, когда возникла необходимость, вдруг оказалось начищенным до блеска, годным к употреблению. Во всяком случае, в вещах, появившихся в силу необходимости, присутствовала нужная горечь. Ее воображение отрицало все слащавое.
Ее воображение взмыло ввысь с поверхности реального, оно, постоянно стремившееся к реальности, как бы ни расширяло границы души, обедняло, иссушало душу. Более того, не будь этой «реальности», в один миг все оказалось бы тщетным.
Но воображение, наделенное подозрительностью, уверенной, что где-то есть факты, вряд ли будет терзать тело. В воображении Риэ присутствовали сразу два ощущения — уверенность, что где-то такие факты есть, и желание, чтобы этих фактов не было. В своей ревности Риэ доходила до самоотречения. С другой стороны, ее воображение решительно не допускало фантазий. Точно так же, как избыток желудочного сока постепенно подтачивает собственный желудок, воображение подтачивало основы воображения, и возникало сильное желание позвать на помощь. Если это правда, даже если это правда, я спасена! Желание, чтобы ей помогли, возникшее в результате недавних розысков, стало похожим на желание наказать себя. Дело в том, что реальные факты (если они есть) — это та реальность, которая способна убить ее.
И все-таки к желанию получить наказание естественно примешивалось ощущение того, что наказание несправедливо. Почему прокурор должен требовать наказания. Разве все не наоборот? Когда придет то, чего она так сильно ждала, вместо всепоглощающей радости вспыхнут недовольство и гнев против несправедливого наказания. А-а, уже сейчас кожа чувствует жар того карающего огня. Не стоит сталкиваться с несправедливостью. Не стоит подвергать тело страданию, которое причинит явь. Достаточно мучений, которые доставляют подозрения, почему их должны дополнить смертельной болью оправдавшиеся подозрения?
Состояние, когда хочешь знать правду, но при этом не хочется окончательно признать ее. Когда хочется отрицать реальные факты и при этом ощущать, что с реальностью ты связан единственно желанием получить помощь. Эти ощущения, создав замкнутый круг, периодически сменяют друг друга и никогда не кончаются. Так заблудившийся в горах путник все стремится вперед, а незаметно опять оказывается в начале пути.
Все вроде было окутано туманом, но в одном месте явно проступал по-настоящему зловещий рисунок. Когда сквозь туман пробивался единственный лучик света, он оказывался лунным светом, который оттуда бросала не сама луна, а ее обратная сторона.
Риэ тем не менее не теряла контроля над собой. Она болезненно воспринимала свои ощущения, бывало даже, что ей хотелось совершить что-то постыдное, но она считала, что не ее вина в том, что теперь она некрасива и нелюбима, с самого начала виноват был муж, он не хотел любить Риэ, поэтому она так подурнела. Когда она думала об этом, скопившаяся в душе ненависть выплескивалась наружу.
93 
