очень нудно 
75 
— Как вы сказали? — перебила его дама в мантильке. По комнате разнесся ропот.
— Этот молодой человек убежден, что женщина уже эмансипировалась! — выкрикнул кто-то сзади. Тут ропот достиг точки кипения.
— Признаюсь, я нахожу все это просто постыдным! — подскочила дама с челкой. — Сам факт, что фраза «женская эмансипация» и сейчас не утратила свой смысл, сам этот факт доказывает — эмансипация еще не достигнута!
Кальвин, который резво поворачивал голову, без всякого стеснения рассматривая по очереди всех участниц бурного спора, вдруг вмешался: «А как насчет фразы «освобождение крепостных»? Эта фраза до сих пор имеет смысл, что, по-вашему, должно означать — крепостные все еще не освобождены?» Повисла недоуменная пауза.
— Кто это? — спросила старушка со слуховым аппаратом. — Это и есть мистер Фокс?
— О нет! — попытался вмешаться Хантер. Кальвин строго глядел на даму с челкой, а та стала просто свекольно-красной от возмущения.
— Не надо передергивать, — не собираясь сдаваться, ответила дама.
— Что передергивать? — уточнил Кальвин.
— Он так остер, что того и гляди сам себя зарежет! — подала голос миссис Уингфилд.
— Просто какой-то сумасшедший дом, — произнесла старушка со слуховым аппаратом.
— Давайте выдвинем какое-нибудь предложение и проголосуем! — выкрикнула дама в огромной шляпе.
— А я предлагаю сделать перерыв и чем-нибудь освежиться, — пророкотала дама в вуали.
— Вот золотая мысль! — обрадовалась миссис Уингфилд. — Эй, кто-нибудь, отыщите колокольчик и позвоните!
— Признаюсь, я позволила себе такую дерзость: еще в самом начале заказала чай и печенье, — отозвалась миссис Каррингтон-Моррис.
— Я нашла колокольчик, — сообщила дама в мантильке, сидевшая возле камина. — Так позвонить?
— Да, дорогая, позвоните, — откликнулась старушка со слуховым аппаратом. — Чашка чая — это прекрасно.
Раздался стук, и посыльный заглянул в дверь. «Тут находится леди, заказавшая восемь бутылок шампанского?» — спросил он.
— Я здесь! — прокричала миссис Уингфилд. — Несите!
— Ого! — воскликнула миссис Каррингтон-Моррис. Все вокруг пришло в волнение. Хантер пытался привлечь к себе внимание Кальвина, но тот прикрыл лицо руками. Роза сидела как-то скособочившись. Вошел посыльный, неся шампанское, за ним еще один с подносом, уставленным чашками.
— Где бокалы, олух? — поинтересовалась миссис Уингфилд. — Или предполагается, что мы шампанское из чайных чашек будем пить?
— Я обязана заявить, — произнесла дама с челкой, храня спокойствие посреди всеобщего замешательства. — Полагаю, что с твоей стороны это едва ли тактично, Камилла. Среди собравшихся есть члены Лиги Трезвости, неужели ты забыла?
— А почему бы мне и не забыть? — заметила миссис Уингфилд. — Я забыла почти все, причем очень важное. А эти предрассудки, что, прикажете хранить нетленными? Откупоривай бутылки, посыльный!
— От глотка шампанского не откажусь! — подхватила дама в мантильке.
Прибыли бокалы, а следом за ними два большущих чайника и тарелочки с печеньем. Возникла суета, в ходе которой миссис Уингфилд удалось прорваться к столу, где она и поместилась возле бутылок и бокалов. Чашки, наполненные чаем, начали передавать поверх голов, от чего несколько шляпок оказались сбрызнуты кипятком.
— А я думаю, нам нужно проголосовать, — воззвала дама в огромной шляпке.
Пробка выстрелила в потолок.
— А я вот думаю, что, пожалуй, мне пора домой, — возразила, обращаясь к своей соседке, старушка со слуховым аппаратом. — Ничего хорошего ждать не приходится. Я вообще не понимаю, что здесь происходит. — Но тут миссис Уингфилд дернула за проводки слухового аппарата — и старушка погрузилась в благое молчание.
— По-моему, все управление велось неправильно… — говорила миссис Каррингтон-Моррис. — Не могу обвинить в этом мисс Кип. Мне кажется…
— Э-э-э… налей-ка мне еще чаю, Ада, дорогая, — прогудела дама в вуали.
— Ну, хорошо, если вы хотите голосовать, будем голосовать! — прокричала миссис Уингфилд. А дамы тем временем двигались со своих мест и располагались вокруг чашек и бутылок. Чашки и бокалы передавали из рук в руки.
— Я заказала это пойло, — продолжала миссис Уингфилд, — чтобы отпраздновать освобождение нашего дорого журнала от грозившей ему опасности. Прежде чем продолжить, предлагаю тост. За «Артемиду»!
75 
