187 
– Стоит ли? – колебался Адам Казимирович.
– В Арбатове вам нечего терять, кроме запасных цепей, – убеждал Бендер. – По дороге голодать не будете. Бензин ваш – идеи наши!
Цесаревич остановил машину и, обернувшись назад, озлобленно воскликнул:
– Вот бензину-то мало!
– На пятьдесят километров хватит?
– Хватит на восемьдесят.
– В таком случае все в порядке. Как я вам уже говорил, в идеях и мыслях у нас недостатка нет. Ровно через шестьдесят километров вас будет прямо на дороге поджидать большая железная бочка с авиационным бензином. Вам нравится авиационный бензин?
– Нравится, – застенчиво ответил Цесаревич.
– И эту бочку – сказал Остап, – вы получите совершенно бесплатно. Скажу более. Вас будут просить, чтобы вы приняли этот бензин.
– Какой бензин? – шепнул Балаганов. – Что вы плетете?
Остап важно посмотрел на оранжевые веснушки, рассеянные по лицу молочного брата, и так же тихо ответил:
– Людей, которые не читают газет, надо морально убивать на месте. Они никому не нужны. Вам я оставляю жизнь только потому, что надеюсь вас перевоспитать.
Остап не разъяснил, какая связь существует между чтением газет и большой бочкой с бензином, которая, якобы, стоит в поле. На это не хватило времени. Адам Казимирович, почуявший, что с молодыми людьми он не пропадет, захотел ехать немедленно. Он осведомился о фамилиях своих компаньонов и представился сам.
– Объявляю большой скоростной пробег Арбатов—Одесса открытым! – торжественно сказал Остап. – Командиром пробега назначаю себя. Водителем машины зачисляется Адам Цесаревич. Гражданин Балаганов утверждается бортмехаником с возложением на такового обязанностей прислуги за все. Только вот что, Казимирович, надпись «Эх, прокачу!» надо немедленно изменить.
– Закрасим! – услужливо сказал Цесаревич. – Это можно. Сейчас поедем ко мне в гараж и закрасим. Я еще багаж возьму, и можно будет двинуться.
Через два часа зеленая машина со свежим пятном на боку медленно вывалилась из гаража и в последний раз покатила по улицам города Арбатова. Надежда светилась в глазах Цесаревича. Рядом с ним сидел Балаганов. Он хлопотливо перетирал тряпочкой медные части, ревностно выполняя новые для него обязанности борт-механика. Командир пробега развалился на рыжем сидении, с удовлетворением поглядывая на своих новых подчиненных.
– Адам! – закричал он, покрывая скрежет мотора. – Как зовут вашу машинку?
– «Лорен-Дитрих», – ответил Цесаревич.
– Ну, что это за название? Машина, как военный корабль, должна иметь собственное имя. Надо подыскать хорошее название, характеризующее главные ее особенности. Ваш «Лорен-Дитрих» отличается замечательной скоростью и благородной красотой линий. Посему предлагаю присвоить машине название – Антилопа. Антилопа-Гну. Возражения есть?
Но возражений не было.
Зеленая Антилопа, скрипя всеми своими частями, помчалась по внешнему проезду Бульвара Молодых Дарований и вылетела на рыночную площадь. Там взору экипажа Антилопы представилась жанровая картина. С площади, по направлению к шоссе, согнувшись, бежал человек с белым гусем по мышкой. Левой рукой он придерживал на голове твердую соломенную шляпу. За ним с криками бежала большая толпа. Убежавший часто оглядывался назад, и тогда на его благообразном актерском лице можно было разглядеть выражение ужаса.
– Паниковский бежит! – закричал Балаганов.
– Вторая стадия кражи гуся, – холодно заметил Остап. – Третья стадия начнется после поимки виновного. Эта стадия сопровождается чувствительными побоями.
О приближении третьей стадии Паниковский, вероятно, догадывался, потому что бежал во всю прыть. От страха он не выпускал гуся, и это вызывало в преследовавших сильное раздражение.
– 166 статья, – монотонно сказал Цесаревич. – Тайное, а равно открытое похищение крупного скота у трудового земледельческого и скотоводческого населения.
Балаганов захохотал. Его тешила мысль, что нарушитель конвенции получит законное возмездие.
Машина выбралась на шоссе, прорезав толпу.
– Спасите! – закричал Паниковский, когда Антилопа с ним поравнялась.
– Бог подаст! – ответил Балаганов, свешиваясь за борт.
Машина обдала Паниковского клубами малиновой пыли.
– Возьмите меня! – вопил Паниковский, держась рядом с машиной из последних сил.
Голоса преследователей сливались в общий недоброжелательный гул.
187 
