190 
– Ну, хватит эмоций! – сказал Остап. – Ввиду наступления темноты объявляю вечер открытым. Объявляю привал!
Неопытный Паниковский развел такой большой костер, что казалось, горит целая деревня. Огонь, сопя, кидался во все стороны. Покуда путешественники боролись с огненным столбом, Паниковский, пригнувшись, убежал в поле и вернулся, держа в руке толстый кривой огурец. Остап быстро вырвал его из рук Паниковского, говоря:
– Не делайте из еды культа!
После этого он съел огурец сам. Ужинали колбасой, захваченной из дому предусмотрительным Цесаревичем. Глядели на звезды и сонно толковали о завтрашнем дне.
Темно-розовый рассвет поднял на ноги экипаж Антилопы.
– Такого дня, какой предстоит сегодня, – сказал Остап Цесаревичу, – ваше механическое корыто еще не видело и никогда не увидит. Надо подготовиться как следует.
Балаганов схватил цилиндрическое ведро с надписью «Арбатовский родильный дом» и побежал за водой на речку. Адам Казимирович поднял капот машины и, посвистывая, запустил руки в мотор. Паниковский оперся спиной на автомобильное колесо и, пригорюнившись, не мигая, смотрел на клюквенный солнечный сегмент, появившийся над горизонтом. У Паниковского оказалось морщинистое лицо со множеством старческих мелочей: мешочков, пульсирующих жилок, клубничных румянцев. Такое лицо допустимо у человека, прожившего долгую порядочную жизнь, имеющего взрослых детей и пьющего по утрам желудевый кофе.
– Рассказать вам, Паниковский, как вы умрете? – неожиданно сказал Остап.
Старик вздрогнул и обернулся.
– Вы умрете так. Однажды, когда вы вернетесь в пустой холодный номер гостиницы «Марсель» (это будет где-нибудь в уездном городе, куда занесет вас профессия), вы почувствуете себя плохо. У вас отнимется нога. Голодным и небритым вы будете лежать на досках кровати. И никто к вам не придет, Паниковский, никто вас не пожалеет. Детей вы, вероятно, не родили из экономии. А жен бросили. Ведь вы, кажется, нервный. Вы будете мучится целую неделю. Агония ваша будет ужасна. Вы будете умирать долго, и это всем надоест. Вы еще не совсем умрете, а бюрократ – заведующий гостиницей – уже напишет отношение в отдел коммунального хозяйства о выдаче бесплатного гроба... Как ваше имя и отчество?
– Михаил Моисеевич, – ответил ошарашенный Паниковский.
– ...бесплатного гроба для гр. М.М.Паниковского. Причем, годика два вы еще протянете. Теперь – к делу. Нужно позаботиться о культурной стороне нашего похода.
Остап вынул из автомобиля свой акушерский саквояж и положил его на траву.
– Моя правая рука, – сказал Остап, похлопывая его по толстенькому колбасному боку. – Здесь все, что только может понадобиться элегантному человеку моих лет и моего размаха.
Бендер присел над чемоданчиком, как бродячий китайский фокусник над своим волшебным мешком, и одну за другой стал вынимать различные вещи. Сперва он вынул красную нарукавную повязку, на которой золотом было вышито слово «распорядитель». Потом на траву легла инженерская фуражка с молоточками, четыре колоды карт с одинаковой голубой рубашкой и пачка документов с круглыми сиреневыми печатями.
Весь экипаж Антилопы-Гну с уважением смотрел на саквояж. А оттуда появлялись все новые предметы.
– Вы, голуби, – говорил Остап, – вы, конечно, никогда не поймете, что честный советский паломник-пилигрим вроде меня не может обойтись без докторского халата.
Кроме халата в саквояже оказался и стетоскоп.
– Я не хирург, – заметил Остап, – я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые пациенты.
Затем на свет были извлечены: азбука для глухонемых, благотворительные открытки, эмалевые нагрудные знаки и афиша с портретом самого Бендера в шалварах и чалме. На афише было написано:
!!! ПРИЕХАЛ ЖРЕЦ !!!
знаменитый бомбейский брамин (йог)
– сын Парвы ‑
Иоканаан Марусидзе
(заслуженный артист союзных республик)
Номера по опыту Шерлока Холмса.
Индийский факир. – Курочка невидимка. —
Свечи с Атлантиды. – Адская палатка. —
Пророк Самуил отвечает на вопросы публики. —
Материализация духов и раздача слонов
Входные билеты от 50 к. до 2 р.
Грязная, захватанная руками чалма появилась вслед за афишей.
– Этой забавой я пользуюсь очень редко, – сказал Остап. – Представьте себе, что на жреца больше всего ловятся такие передовые люди, как заведующие железнодорожными клубами. Работа легкая, но противная. Мне лично претит быть любимцем Рабиндраната Тагора. А пророку Самуилу задают одни и те же вопросы: «Почему в продаже нет животного масла?» или «Еврей ли вы?»
190 
