очень нудно 
47 
И мой Старик — моя тень мой вопрос без ответа! — тихо усмехнулся за спиной сказанному няней Эвриклеей, рабыней, похожей на богиню, если боги могут стоить на рынке цену двадцати быков.
— Няня… с утра я пойду домой, на помолвку. Я должен! должен! Но Паламед… его отец, басилей Навплий… их люди… Они такие чистенькие! ухоженные! у них дорогая одежда и украшения!
— Ты завидуешь, маленький хозяин? Честность за честность.
— Да. Завидую. Они словно из другой жизни. Но дело в ином. Думаю, сын хозяина дома должен появиться в день помолвки своей сестры так, чтобы все сразу его заметили. Мне очень надо, няня… я чувствую: надо! — но объяснить не могу. Выходит, есть всего два способа. Первый я уже израсходовал.
— Ввалившись на пристань в драных сандалиях, грязном хитоне и по уши измазанный в смоле? — Тихий смешок вместо обычной укоризны.
Одиссей тоже рассмеялся в ответ:
— Ага. Остается второй способ. Но я не умею. Помоги!
— Маленький хозяин становится большим… Скоро ему не понадобится няня. Но пока я еще нужна. Нам надо выйти после полуночи, чтобы быть дома перед рассветом. Полагаю, мы подыщем в кладовых все, что потребуется.
— Нам надо выйти сейчас, — донеслось из тьмы, но недра шалаша здесь были ровным счетом ни при чем.
Рябой Эвмей беззвучно выступил вперед, расплескав мрак.
— Не надо домой, Эвриклея. Не надо домой, басиленок. Заметят; испортят весь праздник. Если мы выйдем сейчас, то успеем к Гроту Наяд так, чтобы после вернуться утром в дом Лаэрта.
— И попозже! — сообщили от костра грубым басом коровника Филойтия. — Чего являться на заре… не грабить, чай, придем? В самый разгар и ввалимся! Слышь, Рябой, там дня за три перед Фринихом «Белоногий» причаливал… в дальних сундуках порыться надо!..
Еще два голоса от костра подтвердили вразнобой: мол, сундуки с «Белоногого» — это да! пороемся, раз надо!
Дружки Филойтия всегда горой стояли за атамана-коровника.
И Одиссей вдруг почувствовал себя юным предводителем, ведущим в бой малочисленное, но сплоченное войско.
* * *
— А-а-ах!
— Вина! Фасийского вина мне! Подогретого!
— Итис! Итис первый! Хвала Итису!
— Мою победу я посвящаю прекрасной Марпессе, дочери басилея Лаэрта и мудрой Антиклеи, невесте богоравного Паламеда Навплида! Да будут дни ее…
— Лей, виночерпий, мой мальчик кудрявый!.. глаза твои томною негой…
— Выведите его, пусть проблюется!
— Ги-мен! Ги-ме-ней! Ги-мен!..
Память ты, моя память… любопытно, можно ли вернуться за миг до действительного возвращения? Рассудок говорит: нельзя. Но я все-таки попробую…
Глинобитный пол мегарона был залит вином и усеян объедками. До полудня оставалось еще время, но если начать с самого утра, то можно и до полудня успеть совершить круг возлияний, придремать у очага, а потом успеть заново осушить кубок в честь помолвки. Слуги сбивались с ног, разнося блюда с жарким, колбасами в меду, оладьями с тертым сыром; во дворе истошно визжали свиньи под ножом, вторя блеянью овец; быки умирали молча. Там же, во дворе, молодежь состязалась друг с другом: итакийцы и эвбейцы готовы были надорваться, лишь бы не посрамить честь родных островов. Взмывали в небо диски, а зачастую просто камни, борцы корячились, блестя натертыми маслом телами, всякий удар кулачных бойцов сопровождался воплями зрителей; сизоносый аэд терзал струны на кифаре, рассчитывая снискать великую славу в виде бараньей ляжки; кое-кто уже тискал податливых рабынек, завалив красотку в уголке — здесь тоже собирались зрители, делая ставки.
Посреди двора извивалась живая змея плясунов, возглавляемая неугомонным Эврилохом. С самого утра слуги выставили для всеобщего обозрения подарок от Навплия хозяину дома: дюжину критских лабрисс — двойных секир из черной бронзы, способных в умелых руках отсечь голову быку. Солнце играло в масляных лезвиях, бросая стрелы-зайчики в глаза любопытным; секирные рукояти торчали под одинаковым углом, полированной стеной, копейщиками в фаланге, и тяжкие кольца на рукоятях смотрели на ворота дюжиной глаз, ожидая: кто еще придет поздравить жениха с невестой?!
А между лабриссами истово плясали подростки, возложив руки на плечи идущего впереди.
— А-а-а-ах!!!
— Пищи откушайте нашей, друзья, на здоровье!..
— Слева! слева бей!..
— Ги-мен! Ги-ме-ней!
Казалось, взорвись сейчас двор Зевесовым перуном или содрогнись от удара трезубца Колебателя Земли — нет такого шума, который бы привлек внимание собравшихся в мегароне знатных гостей. Итакийские геронты, жених с невестой, родители молодых, дамат Алким, примостившийся в уголочке со своей больной ногой… здравицы, степенные пожелания долголетия и плодовитости, восхваления благородных предков, обеты по возвращении совершить жертвоприношение… обсуждение свадьбы на Эвбее… сетования басилея Лаэрта, кому дела мешают отплыть вместе с богоравным Навплием, дабы лично присутствовать на свадьбе…
47 
