В Афинах, где мы ждали Гая Помптина (знаешь, я мог бы командовать много лучше, чем он, но брат мне не доверяет), нас догнала весть, что Марк Марцелл выпорол жителя твоей колонии в Новом Коме. О, Цезарь, это позор! Мой брат тоже пришел в ярость, хотя больше был озабочен парфянской угрозой и потому до приезда Помптина отказывался от выезда из Афин.

Еще один месяц ушел на то, чтобы достичь границы Киликии возле Лаодикеи. Чудное место, с поразительными террасами, спускающимися с утесов! Теплые чистые озерца на уступах местные жители превратили в шикарные маленькие мраморные бассейны, настоящий подарок для таких путников, как Марк и я, измученных жарой и пылью. Мы с наслаждением провели там несколько дней, отмокая в воде (кажется, она укрепляет кости) и резвясь, словно рыбки.

Но потом, продолжив путь, мы пришли в ужас от состояния, в какое привели некогда процветающую Киликию Лентул Спинтер, а за ним Аппий Клавдий. «Руины, опустошение!» — вскричал патетически брат. В том не было преувеличения. Провинцию ограбили, изнасиловали. Все и вся реквизировано под видом сбора налогов. В том числе и сынком твоей дорогой подруги Сервилии. Извини, что говорю тебе это, но Брут, кажется, прекрасно спелся со своим тестем в части деяний, попирающих все понятия о законности. Хоть мой брат и не любит задевать важных людей, он в письме Аттику заявил, что считает поведение Аппия Клавдия недостойным. И что ему теперь ясно, почему тот его избегал.

Мы пробыли в Тарсе всего несколько дней. Марк очень стремился воспользоваться сезоном кампаний, как и Помптиний. Парфяне грабили вдоль Евфрата, а царь Каппадокии Ариобарзан не имел возможности их урезонить. В Киликии мы нашли тощую армию в два легиона. Почему тощую? Из-за отсутствия средств. Нетрудно понять, по чьей вине. Аппий Клавдий присвоил львиную долю армейского жалованья, поскольку платил легионам вполовину меньше того, что записано в книгах, не восполняя их личный состав. А у царя Ариобарзана теперь нет средств, чтобы содержать приличное войско, из-за того что молодой Брут, этот столп римской порядочности, одолжил ему денег под астрономические проценты. Мой брат вознегодовал.

Как бы там ни было, все следующие три месяца мы проводили кампанию в Каппадокии. И продолжаем ее проводить. Нудное занятие, доложу я тебе. Помптиний дурак! Он тратит многие дни, чтобы взять кое-как укрепленное поселение, которое ты бы взял, самое большее, часа за три. Но брат не знает, как ведутся войны, поэтому он удовлетворен.

Бибул, направляясь в Сирию, явно не торопился. Это значит, что мы все еще ожидаем, пока он приведет себя в порядок, чтобы развернуть совместные действия с обеих сторон горного хребта Аман. Прибыв в Антиохию в квинктилии, он очень холодно обошелся с Гаем Кассием, сразу же отослав его в Рим. Еще бы, ведь при нем два его сына: Марк Бибул, лет двадцати с небольшим, и Гней Бибул — ему девятнадцать. Вся эта тройка Бибулов разинула рот, узнав, что Кассий очень искусно справлялся с парфянами. Например, его экскурс к низовьям реки Оронт заставил Пакора и его армию спешно вернуться домой.

Такие тактические ходы Бибулу, похоже, не по нутру. Его метод ведения войн в высшей степени оригинален. Чем разрабатывать и осуществлять какие-то никому не нужные операции, он нанял парфянина по имени Орнадапат, чтобы тот нашептывал царю Ороду, что его любимейший отпрыск Пакор спит и видит, как бы занять трон папаши. Умно, но не восхищает, не так ли?

Цезарь, я очень скучаю по Длинноволосой Галлии. По той войне, которую мы вели. Такой интенсивной, практичной, лишенной каких-либо махинаций. А здесь, мне кажется, я трачу больше времени на препирательства с дурнем Помптином, чем на что-нибудь более продуктивное. Пожалуйста, напиши мне. Я нуждаюсь в поднятии духа. Здесь одна скукота.