18 
— Ни в коем случае, — тотчас отмела она. — Просто это кажется мне несколько странным.
Антон нахмурился.
— Не сердись, любимый. Мне все нравится. Мы совсем недолго знаем друг друга. Подумать только, всего пару месяцев. Но у нас вся жизнь впереди. Что нам этот единственный вечер? — с прежней восторженностью заверила его женщина и, ластясь к мужу, принялась целовать его лицо. — Моя мама не уставала повторять, что влюбилась в моего отца с первого взгляда. А их помолвка состоялась всего через четыре месяца после знакомства. А еще через два месяца они поженились. А до этой любви они оба были невинны! — торжественно произнесла Эмили. — Это была величайшая любовь… Как у нас.
Антон горько ухмылялся, вслушиваясь в ее детскую восторженную убежденность.
— Но только почему ты все делаешь тайком, любимый? Думаешь, я не поддержу тебя, глупыш? — нежно спросила она.
— Глупыш… — задумчиво повторил Антон за ней и внезапно схватил ее за хрупкие плечи. — Очнись, Эмили! — вскричал он. — Да ты единственный глупыш на многие мили вокруг! Бога ради, не можешь же ты действительно верить всему, что тебе говорят, и повторять это за ними. Твоя мать, возможно, и была невинной до встречи с твоим отцом, быть может, она даже умерла невинной. Но Чарльз Ферфакс уж точно невинным не был.
— О чем ты говоришь?! — испуганно спросила его Эмили.
— Я знаю, о чем говорю, — гневно заверил ее Антон и отошел к краю борта.
Он пытался унять свое волнение. В его планы не входило открывать свои карты перед Эмили прежде срока.
Эмили бесшумно подошла к нему и положила ладонь ему на спину. Она робко спросила, делая длинные паузы между словами:
— Ты… знал… моего… отца?
— Нет. Я никогда с ним не встречался. Но я хорошо знаком с плодами его деяний! — яростно отчеканил он, уперев взгляд в золотистую морскую гладь.
— Не знаю, какие у тебя причины так сердиться на него. Но точно знаю, что моя мама никогда не лгала, — твердо произнесла Эмили.
— Зато Чарльз лгал за десятерых, — едко бросил он. — Должно быть, твоя мать была столь же наивна, как и ты, раз ему удалось уверить ее в своей неискушенности. А искушен он был немало. И женился на ней вовсе не по причине вселенской любви, которую вам, женщинам, хочется видеть в мужском внимании. Его привлек титул, деньги, влияние ее родных! — безжалостно выпалил он, резко повернувшись к ней.
Антон увидел бледное лицо с трясущейся нижней губой и покрасневшие, набухшие слезами глаза молодой женщины. Он успел ухватить ее запястье прежде, чем она влепила ему пощечину.
— Ах ты, стерва! Ты посмела поднять на меня руку! — процедил он, выкручивая запястье испуганной женщине. — Не в силах выслушать правду о своем святом семействе?!
— Да, у меня есть семья. И мне безразлично, святы они или нет, мне плевать, что ты о них думаешь. Но порочить их память я тебе не позволю, — яростно проговорила она, с трудом освободившись из тисков его рук.
От Эмили повеяло таким арктическим холодом, что Антон шагнул в сторону. Его взгляд сделался спокойным и вновь устремился к морскому горизонту.
Эмили стояла поодаль и растирала саднящую руку, опасливо поглядывая на мужа.
— А хочешь знать, почему у меня нет семьи? — не глядя на супругу, отчетливо спросил он.
Эмили молчала.
— Из-за похоти твоего папаши, — объявил Антон.
— Ты не знаешь моего отца. Ты не можешь о нем судить, — твердо проговорила женщина.
— Да, я не знал твоего отца при его жизни, но я узнал о нем после его смерти. И я возненавидел его.
— Для ненависти должны быть причины, — тихо проговорила Эмили.
— У меня была сестра, сводная, — перебил ее Антон. — Сестру звали Зуки. Она была молода и красива. Восемнадцать лет. Совсем еще дитя. Но на свою беду она повстречала Чарльза Ферфакса. И он отнял у нее сначала невинность, а затем и жизнь. Зуки забеременела от него. А через пять месяцев узнала о его женитьбе на твоей матери. Зуки убила себя и свое дитя. Решай теперь сама, был твой отец невинен или не был?
— Все это ложь. Ложь! — закричала Эмили. — Мой отец всю жизнь был верен маме.
— Ты, как все женщины, любишь себя обманывать, приписывая любимым мужчинам высокие качества. Даже моя мать, потеряв дочь, долгие годы не желала принять тот факт, что Зуки стала жертвой предательства Чарльза Ферфакса. С одиннадцати лет я слышал от нее только то, что сестры не стало из-за несчастного случая на дороге. И только перед самой своей смертью она решилась рассказать мне о том, как это произошло. Но если ты думаешь, что слова умирающей матери — единственное свидетельство вины Чарльза Ферфакса, ты ошибаешься. Сохранилась еще его короткая и подлая переписка с моей сестрой. Письма я обнаружил уже после смерти мамы.
18 
