113 
Кто-то нечаянно толкнул его под руку, шампанское пролилось из бокала на белые перчатки, и Джастин тихо выругался. Нервишки шалят, черт бы их побрал! Он медленно осушил бокал и вновь задумался. Откуда ей знать, какой ценой дается ему хладнокровие и внешнее спокойствие? В высоком зеркале между двух колонн он поймал свое отражение и чуть не отшатнулся. Достаточно украсить унылое лицо бакенбардами, и была бы точная копия отца. Вспомнилось, как вчера он пытался бежать от гнетущей пустоты, воцарившейся в голове, и в поисках убежища забрел в контору фирмы «Уинтроп шиппинг», где провел несколько часов в пыльном закутке, пытаясь разобраться с бессмысленными цифрами. Ничего путного из этой затеи, естественно, не получилось, пустая трата времени и сил.
Герцогиня с дочерьми приветствовала прибывающих гостей у широко распахнутых стеклянных дверей. Вот у входа показались Сесилия дю Пардю и ее маман. Они шли под ручку, пугливо озираясь, будто ожидали, что в любую минуту из-за угла на них совершит нападение какое-нибудь страшилище. Впрочем, судя по всему, они сумели превозмочь страх и позабыть о нанесенном им оскорблении. Сейчас обеих одолевало любопытство, да и разве могли они пропустить самое значительное мероприятие рождественского сезона.
Хозяин дома едва приметил новоприбывших, вокруг шумели, веселились, галдели, а он слышал лишь громкий стук сердца, заложивший уши. Проводив Сесилию безучастным взглядом, Джастин отправился было на поиски шампанского, но в этот момент на глаза ему попалась тонкая фигурка, проскользнувшая в дверь. О ее появлении в бальном зале не оповестили фанфары, толпа не притихла ни на секунду, никто и головы не повернул в ее сторону, а сердце герцога будто замерло, и в ушах зазвучала чудесная мелодия Мендельсона «На крыльях песни».
Эмили!
Эмили, смягченная, умиротворенная, но не прирученная, слепит глаза белоснежная кожа, темные очи сверкают, взирают на мир со смехом и любопытством. Тонкую фигуру облегает кремовое шелковое платье, усыпанное мелкими розочками. Пышные кружева пенятся поверх скромного турнюра, сбегают вниз к небольшому шлейфу, украшенному тремя простыми бантами. В волосы вплетен венок из шелковых роз. Лицо обрамляют каштановые кудри, как в свое время на Северном острове, — на этот раз никто не пытался разгладить их утюгом, они нетронуты и свободны, пушистые и влекущие, будто просятся в руки.
Джастина неодолимо потянуло к девушке, как путника, завидевшего первый цветок весны в заснеженной тундре.
— Еще шампанского, сэр? — появился неизвестно откуда ливрейный лакей.
Герцог отпрянул от подноса как ужаленный.
— Симс! Чего ты так орешь?
Поймав на себе удивленные взгляды, Джастин понял, что грубо накричал на ни в чем не повинного лакея, и внезапно осознал, что слышит иные звуки: тихий перезвон бокалов на подносе, ходившем ходуном в дрожащих руках лакея, доносившийся издалека визгливый голосок Сесилии и глупый смех Гарольда. Дамы громко стучали своими крохотными туфельками по полу, как цирковые медведи, зашедшиеся в пляске. Джастин готов был поклясться, что услышал бы шорох шпильки, выпавшей из шиньона дамы во время танца.
— Ты слышишь? — огорошил лакея вопросом хозяин дома, ухватив его за рукав.
— Конечно, сэр, как скажете, сэр, — промямлил Симс, осторожно высвободился и поспешил скрыться на кухне. Он был явно напуган и опасался, что хозяина настиг очередной припадок. Ведь не секрет, что у молодого герцога не все в порядке с головой, бывают приступы горячки.
Джастин взглянул в сторону двери. Матушка хлопотала возле Эмили, присевшей на мягкий стул с позолотой у стены, скромно потупив глаза и сложив на коленях руки, затянутые в перчатки. Согласно неписаным правилам света незамужняя девушка обязана постоянно находиться под приглядом старшей дамы, может покинуть ее лишь в том случае, если кавалер пригласит ее на танец, но непременно должна вернуться после танца на свое место под крыло опекунши.
Слух о появлении Эмили, в честь которой и давался бал, моментально разнесся по залу, гости зашушукались, оживленно обсуждая это событие. Доселе глухой как пень, Джастин навострил уши. Мимо проплывала парочка.
— Уверяю тебя, дорогая, это и есть та самая девица. Ты погляди, как хлопочет герцогиня, пылинки сдувает, — говорил кавалер.
— По-моему, она совсем не похожа на умалишенную, слюни не пускает и ничем не напоминает несчастное создание, которое описывала нам графиня, — отвечала дама.
113 
