очень нудно 
64 
Значит, он мог стать первым мужчиной в ее жизни! При этой мысли ему представились полузабытые образы прошлого: зеленые холмы и аккуратно подстриженные деревья, яркий весенний день, бегущие по ровной дороге кареты, убранные цветами, чистый воздух напоен мелодичным перезвоном церковных колоколов, рядом Эмили в длинном белом шелковом платье с фатой, и слезы счастья стоят в ее глазах, прикрытых легкой вуалью.
Нельзя терять надежду, надо верить в будущее. Джастин погладил Эмили по щеке. «Наконец-то судьба щедро меня одарила, — подумал он, — и отныне жизнь пойдет по-новому. Рядом — чистое, невинное создание, и главное сейчас ничего не испортить, не замарать».
— В чем дело, Джастин? Ты меня не хочешь? — жалобно спросила Эмили, и слезы заструились по его пальцам.
Джастин отдернул руку. Что можно ей ответить? Если дать себе сейчас волю, потом не будет сил расстаться. Он пытался увести мысли в сторону, сосредоточиться на чем-то ином, вспомнить пятую симфонию Бетховена, фуги Баха или, на худой конец, похоронный марш Шопена, но в голове звучала другая мелодия, и этой песней была Эмили.
А она тупо смотрела в его спину и мучительно пыталась найти ответ на собственный вопрос: «Ты меня не хочешь?» Молчание становилось тягостным, и сам собой напрашивался ответ: «Нет, не хочет. Я не нужна ему. Я вообще никому не нужна». Выходит, Дорин права была, утверждая это. Но сейчас еще хуже, чем прежде. Ночная мгла не укрывает темным покрывалом, а висит над головой грозной тучей, и звезды напоминают льдинки. Одиночество тошнотой подступило к горлу.
Эмили смахнула слезы кулачком и затараторила, стараясь подавить боль вспышкой гнева:
— Можешь не оправдываться и ничего не объяснять. Одна моя подруга говорила, что многим мужчинам девственницы не нравятся, с ними неинтересно. Девственницы неловкие, они предсказуемы и начинают плакать в самый неподходящий момент. — Смахнув горючую слезу, она закончила: — Как вот я сейчас, к примеру.
В ее голосе звучала такая горькая обида, что Джастин растерялся. Ну как ей все объяснить? При чем здесь опыт и умение? Можно ли назвать неловкой тигрицу или предсказуемым — шторм на море? Джастин молча наблюдал за действиями Эмили. Она встала, разыскала юбку и повернулась к нему:
— Будем считать, что ничего не было. Хорошо? Если хочешь, могу прислать твою драгоценную Рангимэри. Уж ей-то опыта не занимать. Небось набралась у всемогущего Пакехи, его все бабы обожают за высокую потенцию.
Девушка отступила в темноту, даже не пытаясь прикрыть юбкой обнаженное тело, посеребренное луной. Джастин на миг представил, как нагая Эмили врывается на пиршество маори и во всеуслышание объявляет ничего не подозревающей Рангимэри, что Пакеха жаждет любовных утех и ждет ее в дюнах. Он стал медленно подниматься, но Эмили выставила перед грудью руку, как бы пытаясь защититься.
— Не затрудняйся, не вставай. Меня не нужно провожать. Ни для кого не хочу быть обузой, особенно для тебя.
Она развернулась, но прежде чем успела сделать первый шаг, Джастин рванулся к ней, схватил за ноги и повалил на песок. Она оказала отчаянное сопротивление, царапалась, кусалась и ругалась, сыпала отборными проклятиями, которые могли бы вогнать в краску даже видавшего виды Николаса. Наконец удалось прижать ее руки к земле и немного утихомирить. Джастин навалился сверху, нежно поцеловал по очереди глаза, щеки и уголок рта, вздохнул и тихо признался:
— Ангел мой, никого и ничего не желаю, кроме тебя. Неужели ты этого не понимаешь?
В ответ прозвучал надрывный всхлип. Джастин взял руку девушки и потянул вниз. Эмили сопротивлялась как могла, но силы были явно не равными.
— Вот сюда, — командовал Джастин. — Положи руку сюда. Неужели не чувствуешь? Неужели сама не понимаешь, как я хочу тебя?
Бушевавший в ее глазах злой огонек погас, и на смену пришло удивление.
— Вот это да! — восхищенно воскликнула Эмили, ощупывая внушительную упругость. Джастина продрала дрожь.
— Вот это да! — повторила Эмили. Кажется, впервые она просто не находила больше слов.
Будто легким весенним дождем омыло Джастина. До чего же она невинна! Он восторженно поцеловал усыпанный веснушками нос и сказал:
— Не скрою, дорогая, что это самый приятный комплимент, который мне случалось слышать из женских уст.
— От женщины, не спорю, но не от ребенка, — уточнила Эмили, продолжая чего ласкать бесхитростно и нежно, в ее темных глазах читался немой вопрос.
64 
