очень нудно 
33 
Доминик пожелал слугам приятного аппетита. Естественно, никто, кроме них, не получил от сегодняшнего пиршества никакого удовольствия.
– Доминик! – окликнул его Саймон.
– Я похороню старого пса по христианскому обычаю, что же еще? – произнес он раздраженно.
– Я не это имею в виду.
Повисло тяжелое молчание.
Рука Доминика медленно сжалась в кулак, и удар этого кулака потряс крепкий деревянный стол.
– Я жалею, что не убил Дункана тогда, когда у меня был для этого повод, – процедил он сквозь зубы.
– Почему? – спросил Саймон. – Он ушел без ссоры, забрав всех своих людей.
– Мне придется, по правилам хорошего тона, позвать его на похороны.
Доминик издал звук, похожий на яростное рычание охотничьего пса.
– Но к тому времени прибудут все остальные твои рыцари, – напомнил Саймон. – Замок не сможет покорить никто, кроме короля.
Нетерпеливым движением Доминик повернулся к брату.
– Ты слышал, что сказал Джон? – За холодом в голосе Доминика скрывалась боль. – Между моей женой и этим шотландским отродьем существует «привязанность». Господи, может быть, она беременна от него!
– Все может быть, – задумчиво проговорил Саймон. – Вот я и спрашиваю: что ты собираешься делать?
– Я не буду торопиться переспать со своей женой.
– Я думал, – хмыкнул Саймон, – тебе интересно узнать о ее добрачной жизни. Всякие там Дунканы…
– Когда – или если – я буду уверен, что она не беременна, – продолжал Доминик, не обращая внимания на слова брата, – я буду знать наверняка, что я – отец ребенка, которого она когда-нибудь родит.
Саймон понимающе кивнул.
– А пока я не получу этому подтверждения, я буду изучать неприступную крепость, кбторая зовется моей женой.
Я узнаю о ней всю правду, все ее секреты и тайны, изучу все ее слабости. Вот тогда я начну осаду и проведу ее по всем правилам. Опыт у меня есть: я осаждал немало крепостей.
– И успешно, надо заметить.
– Так будет и в этот раз, – категорически заявил Доминик. – Смирить Глендруидскую ведьму доставит мне огромное удовольствие. Я не оставлю от так называемой привязанности даже воспоминания.
– Мне почти жаль девушку, – заметил Саймон. Горящие глаза Доминика вопросительно уставились на брата.
– Она не догадывается, какого демона разбудила, бросив тебе вызов, – пояснил Саймон.
Пожав плечами, Доминик вновь принялся рассматривать громадный зал. Эти стены часто слышали, как прежние хозяева проклинали новых хозяев. И все-таки проклятие умирающего – это не шутка. О нем нелегко думать даже такому грозному человеку, как Доминик Ле Сабр.
– Доминик!
Он обернулся к Саймону.
– Что, если она уже воспитывает отродье Дункана? – резко спросил Саймон.
Доминик пожал плечами:
– Я отправлю его в Нормандию. А затем…
Саймон ждал, глядя на брата большими черными глазами.
– А затем я заставлю свою жену, будь она Глен-друидская ведьма или кто угодно, покориться мне. Если будет иначе – клянусь! – она взмолится Господу, чтобы он избавил ее от того ада, в который я превращу ее жизнь.
– Но как же быть с глендруидским проклятием?
– Ну и что с ним? – вызывающе произнес Доминик.
– Веришь ты или нет, но другие верят этому. Если ты будешь открыто насмехаться над ним… – голос Саймона затих.
– Если ведьма не даст мне сына, я собственноручно спалю весь урожай и уничтожу все стада, – яростно проговорил Доминик. – Ты знаешь мое мнение. Земля и богатство – всего лишь насмешка, если у человека нет наследника, которому можно передать плоды своей жизни.
Кулак Доминика вновь обрушился на стол с такой силой, что старое дерево затрещало.
– Кровь Господня, меня так нагло использовали! Подойти так близко к своей мечте и увидеть, как все летит в пропасть!
В наступившей за этим тишине все обычные звуки замка показались неестественно громкими: скрип ворота, которым поднимали воду из колодца в соседнем зале, смех и ругань слуг. Сердитый голос выговаривал кому-то, что он не следит за огнем в камине. И все это заглушал шум дождя за окном. Он шептал что-то настолько знакомое, что казалось: еще мгновение, и ты поймешь, что он шепчет.
Вздохи дождя напомнили Доминику дыхание Мэг, затрепетавшей от прикосновения мужской руки.
Он резко выпрямился и вышел из комнаты. В апартаменты Мэг вела винтовая лестница. Во время подъема он бормотал тщательно подобранные стихи из Экклезиаста, напоминая себе, что и до него многие бросались в жизненные водовороты и выходили из них, вооруженные мудростью.
33 
