очень нудно 
53 
— Именно так. Сегодня днем Броуди предложил ей показать свою татуировку, и она прогнала его с кухни, размахивая тесаком для разделки мяса. Но он уверен, что это она так кокетничает с ним и когда-нибудь станет ему хорошей женой.
Памела с сочувствием покачала головой.
— Наверное, нам следует опасаться, что кухарка по ошибке во сне зарежет тебя вместо Броуди, а вовсе не того, что леди Астрид отравит твой чай или что Криспин столкнет тебя с лестницы.
Коннор вспомнил тот ужас, который он испытал при виде рапиры Криспина, нацеленной на Памелу, и его лицо посуровело.
— Что касается юного Криспина, я смогу позаботиться о нем, — сказал он. — Только позволь мне отлупить его хорошенько, и он во всем сознается.
— А если он ни в чем не виноват?
— Такие, как он, не бывают ни в чем не виноватыми, — фыркнул горец.
— Ты говоришь так, потому что он англичанин или потому что он напоминает тебе самого себя в этом возрасте?
— В его возрасте я еще жил вместе с членами своего клана, пытаясь воплотить в жизнь мечту моего отца о воссоединении клана Кинкейдов. — Почему ты махнул рукой на эту мечту?
— Потому что я окончательно понял, что мы не герои, какими всегда себя представляли, а самые заурядные бандиты, живущие за счет слабых и беззащитных.
Памела удивленно приподняла бровь.
— Поэтому ты решил заняться более добродетельной профессией разбойника-одиночки?
— Разбойнику-одиночке не нужно лгать самому себе и убеждать себя в том, что все это ради высокой и благородной идеи, в то время как по-настоящему цель одна — набить собственный карман чужим богатством.
Памелу должен был бы насторожить и испугать жесткий блеск в глазах горца, но, вместо того чтобы убежать, она еще ближе придвинулась к нему.
— Зачем ты пришла сегодня, Памела? — требовательным тоном спросил Коннор. — Чего ты хочешь?
Еще никто в жизни не задавал ей такого вопроса. Ни мать, ни Софи. Памела была слишком занята удовлетворением их нужд и выполнением их желаний, чтобы хоть когда-нибудь подумать о себе. Вот и теперь она не знала, что ему ответить. Она могла только выразительно посмотреть на него, чтобы он сам все понял.
Протянув руку, Коннор медленно провел большим пальцем по ее пухлым губам.
— Я надеялся, что ты пришла, чтобы отдать мне мой приз…
Памела улыбнулась:
— А если бы поединок выиграл Криспин, ты бы позволил ему поцеловать меня?
— Если бы я хоть на мгновение мог допустить, что Криспин одолеет меня, я ни за что не согласился бы на такую высокую ставку, потому что в этом случае мне бы пришлось отрубить ему голову палашом.
Ну вот, опять! В его голосе снова звучали властные нотки собственника, от которых дрожь пробегала по ее телу и она начинала чувствовать себя так, словно действительно принадлежала ему. Причем всегда.
— В конце концов, выиграл ты, — вздохнула она, — поэтому, полагаю, у меня нет иного выбора, кроме как вручить тебе награду.
Она наклонилась к нему и крепко зажмурила глаза, ожидая, что он поцелует ее.
— Нет, детка, так не пойдет, — тихо сказал Коннор.
Она открыла глаза и увидела, что он сидит, прислонившись спиной к одному из столбиков кровати, закинув руки за голову. На его губах играла ленивая улыбка.
— Это ведь мой приз, значит, это ты должна поцеловать меня.
Памела смутилась. Коннор уже не раз целовал ее, и она отвечала ему с пугающе безудержной страстью. Но все-таки это была его инициатива. А теперь инициатива должна исходить от нее.
Судя по его самодовольной улыбке, он ожидал от нее чего-то вроде быстрого девственного поцелуя в щечку. Сжав губы розовым бутоном, она коснулась уголка его рта, потом «розовый бутон» стал распускаться, и вот уже мягкие теплые губы коснулись его твердых гладких губ.
Затаив дыхание, Коннор старался не двигаться, чтобы Памела могла целовать его столько, сколько ей захочется. За первым поцелуем последовал второй, третий… Потом кончик ее языка легко коснулся края его губ, чуть раздвинул их… осторожно проник внутрь и ласково коснулся внутренней поверхности губ…
Не выдержав этой сладкой муки, Коннор обхватил руками ее голову и слегка отстранил от себя. Ее губы все еще были полуоткрыты, глаза затуманены жаждой близости.
— А Криспина ты целовала бы с такой же страстью? — спросил он прерывистым голосом.
— Это ты принял его предложение, а не я. Так что если бы ты проиграл ему, я бы заставила тебя целовать его.
53 
