очень нудно 
40 
Ладно, утешила себя Саманта, отгоняя мысли о Джоне, теперь она хотя бы новости не смотрит — и то хорошо! Ей хотя бы не известно, как развивается беременность Лиз, и не приходится слушать, как Лиз благодарит очередную тысячу телезрителей за крошечные вязаные пинетки, кружевные покрывальца и «прелестные розовенькие чепчики». Это было невыносимо, но, пока Саманта оставалась в Нью — Йорке, она не могла не включать телевизор. Она смотрела новости, даже если допоздна засиживалась на работе. Казалось, у нее внутри был вмонтирован будильник: ровно в шесть часов он подавал сигнал, и ее неудержимо тянуло к телевизору… Тут, на ранчо, она почти неделю как не вспоминает про новости. А еще через неделю Рождество, и если она его переживет — первое Рождество без Джона, впервые за одиннадцать лет она окажется в этот день без него! — то, значит, ей суждено выжить. А пока что надо только работать от темна до темна, следовать за ковбоями, проводить по двенадцать часов в сутки верхом на Навахо, разыскивать осиротевших малышей и сохранять им жизнь. Если так делать день за днем и месяц за месяцем, то она справится со своим горем. Саманта постепенно начала осознавать, что ей удастся пережить разрыв с Джоном. Она снова похвалила себя за мудрое решение поехать на Запад, закрыла глаза и задремала. И на сей раз в ее снах неожиданно появились не только Лиз, Джон и Харви Максвелл, но и другие люди: Кэролайн отчаянно пыталась ей что‑то сказать, но Саманта никак не могла расслышать ее слов; Джош смеялся, смеялся не переставая, а высокий темноволосый мужчина гарцевал на прекрасном черном коне с белой звездой во лбу и белыми чулочками на передних ногах. Саманта ехала у него за спиной, конь был неоседлан, она крепко прижималась к мужчине, и конь мчался, рассекая грудью ночь. Саманта не знала, откуда и куда они скачут, но знала, что, пока они вместе, ей ничто не угрожает. И когда в половине пятого прозвонил будильник, Саманта проснулась, чувствуя себя удивительно бодро, однако не могла толком припомнить, что привиделось ей во сне.
Глава 8
Ровно в то время, когда они обычно делали перерыв на обед, Тейт Джордан подал ковбоям знак, и они, радостно гикнув, помчались домой. Сэм была среди них: она отпускала шуточки насчет жены и детей Джоша, а двое парней подтрунивали над ней. Один из них обвинял ее в том, что она убежала от дружка, который ее поколачивал и «правильно делал, потому как ты за словом в карман не лезешь», а другой уверял, что она мать одиннадцати детей, но совсем не умеет готовить, поэтому ее вытурили из дому.
— Вы оба правы, — рассмеялась Саманта, весело глядя на ехавших рядом парней.
Работа, которую им поручили утром, оказалась несложной, и теперь им не терпелось поскорее освободиться, чтобы перекусить. Дело было двадцать четвертого декабря, и вечером в столовой устраивался грандиозный пир, куда были приглашены жены, дети и даже подруги ковбоев. Это был ежегодный, всеми любимый праздник. В Рождество они еще отчетливей, чем всегда, чувствовали себя единой семьей, которую связывает любовь к ранчо.
— По правде сказать, детей у меня пятнадцать штук, все незаконные и лупят меня почем зря, поэтому я и сбежала сюда. Ну, как вам такой вариант?
— Как? У тебя нет бой — френда? — загоготал один из старожилов. — Неужто у такой хорошенькой белогривой кобылки нет дружка? Ладно заливать‑то!
Ковбои уже не раз сравнивали ее с белогривой лошадкой — паломино, но Саманта не обижалась, а воспринимала это как комплимент, потому что обожала лошадей. Честно говоря, она действительно с каждым днем все больше напоминала па- ломино. Ее длинные блестящие волосы выгорели на солнце, а лицо загорело и приобрело красивый медово — коричневатый оттенок. Это было прелестное сочетание, не укрывшееся от мужских взоров, независимо от того, упоминали они об этом вслух или предпочитали помалкивать.
— Только не говори мне, что у тебя нет мужчины, Сэм! — Старожил продолжал муссировать тему, которую ковбои частенько затрагивали, когда Саманты не было поблизости.
— Но ведь это так! Нет, конечно, у меня было пятнадцать мужчин — пятнадцать отцов моих внебрачный детей, но теперь… — Саманта рассмеялась вместе с ковбоями, а потом передернула плечом и крикнула, рванувшись к конюшне: — Да на меня теперь приличный мужик даже не посмотрит!
Джош проводил ее ласковым взглядом, а парень, ехавший рядом, наклонился к нему и спросил:
40 
