очень нудно 
31 
— Но, по меньшей мере, я признаю свои проступки, несмотря на то, что здорово подпортил разной хренью свою репутацию.
В отличие от тебя, моя маленькая подруга.
Игнорируя его резкий комментарий, Люсия спросила:
— Зачем ты привел свой народ сюда? В Луизиану?
— После того, как мой брат пропал без вести, большинству ликанов захотелось уйти от Орды как можно дальше. Это не первое место, которое мы выбрали, поверь. — Унаследовав корону, он полностью покончил со своим скандальным прошлым и первым делом начал искать землю для их нового дома, желая сделать хотя бы это для своего народа. — Зато, в конце концов, определились.
Еще раз посмотрев через плечо, Люсия поинтересовалась:
— Определились, нарушив границу территории валькирий?
Да, иначе я мог бы никогда не встретить тебя.
— Мы не такие уж плохие соседи, девушка. Ликаны и валькирии — не враги.
— Кроме времени Воцарения. Когда мы все вынуждены воевать.
Каждые пятьсот лет в Ллоре начинали происходить ключевые события, каждое из которых способствовало зарождению конфликтов между фракциями. Некоторые говорили, что такой переизбыток событий был мистическим механизмом, запускающим своеобразный естественный отбор постоянно растущего населения бессмертных.
Это не было великой войной за всеобщее выживание — по крайней мере, не в прошлом, — но столкновения и конфликты истощали силы равносильно войне. После пронесшегося Воцарения побеждала фракция с наибольшим количеством игроков, оставшихся в живых.
— Ликаны не будут сражаться ни с одной из валькирий в это Воцарение.
— Ты знаешь, что движет всем этим. Ты не одержишь верх над ситуацией, — произнесла она, снова оглянувшись через плечо.
— Твои сестры осудили бы то, что тебя влечёт ко мне?
Она тут же повернулась к нему лицом.
— Меня не влечет!
— Лги себе, Лауша. Не мне. Я был там с тобой той ночью, помнишь? Ты, возможно, пытаешься забыть об этом, но это навсегда запечатлелось в моей памяти.
— Нет, на самом деле и я хочу помнить это. Я люблю вспоминать свои ошибки, чтобы больше не повторять их.
— Значит, ошибка? Так валькирии называют оргазм, вызывающий крик?
Люсия процедила сквозь сцепленные зубы:
— Я просила тебя не делать определенные вещи, но ты просто проигнорировал меня.
— Какие, например?
— Такие, как не снимать мое нижнее белье. Ты разорвал его на мне, затем украл! Зачем?
Гаррет ответил ей бесстыдной улыбкой.
— Чтобы делать с ним неприличные вещи.
Она вскинула руку.
— Я не желаю слышать подробности. Повторяю снова, МакРив, зачем ты пришел в Вал Холл в ту ночь?
— Потому что ты кричала, как банши[19]. Я видел разбросанные на полу стрелы. Ни одной окровавленной. Ты расплачивалась за промах? Возможно, ты действительно заключила сделку с дьяволом, чтобы так стрелять.
Её глаза сверкали серебром.
— Ты ничего не знаешь!
Она вскочила на ноги и без оглядки бросилась вверх по лестнице.
— Вернись, Лауша.
Игры закончились, Гаррет хотел выбраться из клетки. Сжав челюсти, он попытался согнуть прутья — ничего.
— Будь ты проклята, валькирия.
Когда он получит свободу… все ведьмы мира не смогут защитить её.
Глава 12
Люсия объявила ему, что не свяжется с ним из-за животной потребности. И своим глубоким гортанным голосом он пообещал:
— После одной ночи со мной, Лауша, ты свяжешься.
МакРив оказался прав. Она неустанно думала о нём, вспоминая его прикосновения.
Сейчас, глубокой ночью лежа в своей кровати — односпальной кровати, потому что, предполагалось, ей никогда не придется делить её с кем-то, она размышляла о мужчине, запертом в подвале. Отчаянно пытаясь определить причину его власти над ней, она сверлила взглядом лопасти потолочного вентилятора, словно он мог дать все ответы к загадке, которой являлся Гаррет МакРив.
Хотя внешне ликан обладал характерными для его вида признаками: золотыми глазами, мускулистым телом, — его широкие плечи, казалось, были созданы для того, чтобы только она могла обнимать их.
Его восхитительные губы. Не проходило и минуты, чтобы Люсия не вспоминала их на своих губах. Она не понимала, как так долго обходилась без поцелуев. Или как она теперь сможет жить прежней жизнью.
Сила и свирепость ликана, замеченная ею тогда, когда он рвал горло вампирам, восхищали Люсию.
31 
