28 
— Натаниэль! — обратилась она к священнику.
— Для вас я отец Натаниэль, — отрезал тот голосом, в котором снова послышался наставительный тон. На этот раз молодой священник не отворачивался застенчиво от Холли, а, наоборот, оценивающе оглядывал ее. — Так как же вам удалось создать этот образчик уродства?
Подобрав юбки, Холли закружилась перед ним, не в силах удержаться от желания похвастаться результатом своих трудов.
— Ничего сложного. Мы просто избавились от всех моих достоинств, которые так настойчиво превозносили поклонники. От роскошных черных волос. От длинных ресниц. От прочих соблазнительных прелестей.
— По крайней мере, ум ваш остался цел и невредим. Итак, вы собираетесь продолжать этот маскарад, когда супруг поведет вас на брачное ложе?
Холли уронила юбки и перестала кружиться при этом напоминании.
— Именно поэтому я и обращаюсь к вам, — робко призналась она. — Понимаете, матери у меня нет, и я не имею понятия, что ждет меня.
Теперь уже переглянулись Элспет и священник. До Холли вдруг дошло, что она обратилась с расспросами относительно плотской стороны супружеской жизни к старой деве и мужчине, давшему обет безбрачия.
Но Натаниэль знает все, заверила она себя. Само его призвание наделяет его божественной мудростью. Разве не говорил он это сотни раз?
Священник не разочаровал ее. Величественно распрямившись на сундуке, точно на троне, он назидательно кашлянул, готовясь произнести важные вещи.
— Вашей единственной обязанностью, дитя мое, будет во всем следовать воле своего супруга.
— Да, именно следовать, — откликнулась Элспет, тряся подбородком.
Священник бросил на нее хмурый взгляд.
— Господь сотворил мужчину, наделив его божественным орудием. Могучим священным копьем.
Холли раскрыла глаза от ужаса, вспомнив толстое длинное древко, которое протягивал ей во время турнира валлийский рыцарь.
— Да, и он захочет вонзить это копье в вас — обязательно захочет, — поспешила вставить Элспет. — И будет кровь. Много крови. Но вы получите удовольствие, испуская ее.
Холли почувствовала, что после этих откровений сама близка к обмороку. Жаль, что няня израсходовала всю воду на отца Натаниэля. Возможно, она понадобится ей в самое ближайшее время.
— Молчи, женщина, — приказал няньке священник. Элспет умолкла, обиженно надув губы. — Не может быть и речи ни о каком удовольствии. Женщине предначертано страдать, искупая свой грех, совершенный в саду.
Холли испуганно посмотрела на него. Неужели священник настолько всеведущ, что проведал о случившемся этой ночью? Неужели ему известно о том, что она позволила рыцарю поцеловать себя даже без видимости сопротивления?
— Если бы она не приняла предложенное змием яблоко, — продолжал наставительным тоном отец Натаниэль, — люди, возможно, до сих пор пребывали бы в райском блаженстве.
Холли облегченно вздохнула, поняв, что священник говорит о грехопадении прародительницы Евы, а не ее собственном.
Нянька подмигнула ей.
— Вам придется терпеть, дитя мое, иначе супруг не сможет сделать вам ребенка.
Волна ужаса снова захлестнула Холли. Ребенок! Ребенок, который навеки свяжет ее с этим ужасным валлийцем! Девушка поежилась, мысленно представив себе выводок косматых детишек, косолапых, со взъерошенными волосами. Неужели Господь действительно наложил на род человеческий такое наказание?
Охваченная отчаянием, Холли, как совсем недавно отец Натаниэль, принялась расхаживать по комнате. Она с радостью приняла бы кару за свои собственные грехи, но будь она проклята, если станет страдать из-за легендарной прародительницы, падкой на искушения пресмыкающихся.
После некоторого размышления девушка повернулась к служанке и священнику.
— Я выйду замуж за этого валлийца. Выбора у меня нет. Но я не собираюсь становиться ему женой.
Холли очень не хотелось унижаться перед наставником, но она заставила себя опуститься перед отцом Натаниэлем на колени и взять его руку.
— Очень важно, чтобы я оставалась настолько непривлекательной, чтобы этот Гавенмор не мог даже смотреть на меня, не говоря уж о том, чтобы трогать. Вы поможете мне?
— Еще не поздно спастись бегством, — сказал Кэри, когда они с Остином шли следом за престарелой служанкой по внутреннему двору замка. — Нам даже не обязательно возвращаться в Гавенмор. Мы можем отправиться странствовать вдвоем: вы и я. Помилуй бог, на свете предостаточно знатных господ, которые с готовностью облегчат свои кошели, чтобы приобрести две пары рук, великолепно владеющих мечами. Остин поднял бровь.
28 
