очень нудно 
76 
Хозяин лавки, показав, что вооружен и гостю не следует делать ничего, что не стал бы делать обычный мирный покупатель, снял со стены карабин и протянул мне.
Я быстро осмотрел его. Откинул крышку ствольной коробки, проверил ударно-спусковой механизм. Ствол и затворная рама смазаны. Спуск туговат, правда, но это ерунда...
– Ну, и сколько ты за него хочешь? – спросил я, закрывая крышку.
Он положил на стол вторую клешню, покрытую пятнами ржавчины. Напульсник с предплечья сполз к локтю, и было видно, что часть руки представляет собой каркас из железных стержней и посадочное кольцо, обхватывающее предплечье. Внутри каркаса с жужжанием задвигались спицы, и старик растопырил пять железных пальцев.
Что это значит? Пять монет... каких? Не золота ведь?
– Пять гривен? – спросил я наобум, и старик кивнул.
Немой он, что ли?
– Ну, это ты загнул, батя.
Он глядел на меня, голова его мелко тряслась, и по морщинистому лицу невозможно было понять, о чем думает эта старая развалина. Может, у него вместо мозгов микропроцессор? Хотя, судя по руке, скорее древняя схема на лампах.
– Две, – сказал я. – Две гривны дам.
Хозяин покачал головой и с жужжанием согнул один палец.
– Четыре – слишком много, батя, – отрезал я и кивнул на стену лавки, обращенную к Соколиной реке. – В городе такой ствол за одну монету купить можно. Хорошо, дам три, но с тебя еще патроны и корзина рыбы в придачу. Больше не проси, не согласен за три – ухожу.
Старик застыл, глядя мне за спину, я даже оглянулся, решив, что кто-то наблюдает за нами в окно, но оказалось, что хозяин просто думает. Наконец он отодвинул в сторону самострел и показал мне десять железных пальцев.
А это что значит?
Сообразив, я возмутился:
– Всего десять патронов к нему? Пятнадцать, не меньше!
Он показал еще два пальца. Надо было спешить, и я кивнул:
– Ну ладно, двенадцать. Но еще дашь мне ремень к ружью.
Пока я лазил в карман за деньгами, хозяин извлек из-под прилавка цинковую коробку, открыл ее и стал вытаскивать патроны. Отсчитав двенадцать штук, сграбастал выложенные мною на прилавок монеты, внимательно осмотрел, поднося близко к глазам, попробовал каждую на зуб. Достал из ящика ремешок с железными карабинчиками на концах. Прицепив его к оружию, я зарядил обойму. Старик тут же опять взялся за самострел, не поднимая его с прилавка, повернул стволом в мою сторону. Сунув оставшиеся патроны в карман куртки, я сказал:
– Готово, батя. Ухожу.
Киборг молча глядел на меня. Монеты уже куда-то исчезли.
Повесив ружье на плечо, я взял с пола корзину с рыбой и добавил:
– Не целься мне в спину. Или мне задом к двери пятиться, чтобы тебя видеть?
Он еще некоторое время сидел не шевелясь, потом медленно стащил самострел с прилавка, сунул оружие куда-то на полку внизу. Я направился к двери, прислушиваясь, не скрипнут ли позади механические руки, если хозяин лавки попытается опять вытащить самострел.
Но там было тихо – и я вышел под звездное небо. Чак маялся на середине мостка, переминаясь с ноги на ногу, а вот Юны видно не было. Мне казалось, что изза медлительности хозяина покупка карабина заняла много времени и они уже поджидают меня, недовольные, что я так задержался...
– Ну, сколько можно? – зашипел карлик, когда я подошел. – Медведковские совсем близко уж! Что ты, что девка твоя...
– Хозяин лавки – киборг, да еще немой, – пояснил я. – Откуда он тут взялся?
– Киборг... – Слово его не удивило. – Ну да, всякую механику к людям в Вертикальном городе умеют пришивать.
– Что это за город еще?
Чак махнул рукой:
– Говорят, где-то в горах он, на Урале. Уже давно его от нас некроз отрезал. Теперь только небоходы туда добраться могут, но они никому ничего не рассказывают о городе. Ладно, ты что купил? – Он оглядел карабин и кивнул: – Годится, нормальный ствол. Отдай мне пистолет.
Я протянул ему оружие Луки Стидича, и карлик добавил:
– А ну пошли к той лавке. Что-то мне это не нравится – почему девица не выходит? Идем, только тихо, надо проверить, что внутри.
– Ты вторым иди, – сказал я. – Может, пистолет после воды не стреляет.
Подняв карабин, я зашагал к лавке люберецких кормильцев. На решетке прислушался – в доме вроде тихо. Из окошка льется свет, но совсем уж приглушенный, будто оно закрыто занавеской. Чак замер на мостке, сжимая пистолет обеими руками, и я кивнул ему. Он бесшумно подбежал, я встал с одной стороны окошка, он с другой, и мы заглянули внутрь.
76 
