25 
Однако, перевернув страницу, он замер в изумлении. Внимание его приковал снимок Хоуп, сидящей на большом камне у берега реки. На этом фото, носившем название «Мои друзья», были и другие хорошо известные Андреасу люди, но вначале он увидел одну только Хоуп. Озаренная лучами солнца, в цветастой блузке, оттенявшей белоснежную шею и голубизну глаз, она выглядела просто потрясающе. На скулах Андреаса заиграли желваки, когда взгляд его переключился на стоящего рядом с ней мужчину: элегантный, как всегда, Бен Кэмпбелл улыбался, положив руку на плечо Хоуп.
Приступ кипящей ярости захлестнул Николаидиса. Ему хотелось разбить кулаком первый попавшийся предмет. Но вместо, этого он налил, себе виски. Осушив стакан, Андреас с размаху швырнул его в камин эпохи короля Георга,
Хоуп вышла из кабинета врача на подгибающихся ногах.
Ожидавшая ее Ванесса вскочила со стула, ахнув:
— Это правда? Я вижу по твоему лицу!
Хоуп в ответ кивнула. Подруги молча вышли на улицу. Слова врача повергли Хоуп в состояние глубокого шока: она беременна, на шестом месяце.
— Самое смешное во всем этом, — наконец заговорила она, жадно вдыхая свежий воздух, — что у меня сейчас совершенно нормальный для такого срока беременности вес!
— Андреас Николаидис разрушил твою жизнь, — неожиданно жестко сказала Ванесса. — Ты только начала встречаться с Беном, занята подготовкой к открытию собственного бизнеса, и что теперь? Как ты могла оказаться такой беспечной?
Хоуп густо покраснела, опустив глаза. Беспечной оказалась не она, а Андреас. Это он убедил ее не рисковать здоровьем после возникновения побочных реакций на противозачаточные таблетки Разговор происходил около девяти месяцев назад, и Андреас заявил, что берет всю ответственность на себя. Однако пару раз он проявил непростительную неосторожность.
— И что ты собираешься делать?
— Скажу Андреасу.
Ванесса скривилась
— Пусть Бен узнает об этом первым.
Но Хоуп не последовала совету подруги. Впервые за два с половиной месяца она набрала номер мобильного телефона Андреаса и оставила на автоответчике сообщение, попросив о личной встрече.
Андреас перезвонил три часа спустя,
— О чем ты хочешь поговорить? — даже не поздоровавшись, холодно спросил он.
— Мне нужно увидеть тебя. Я не могу обсуждать это по телефону. Где ты сейчас?
В наступившей паузе Хоуп различила женский шепот, прерывавшийся смехом.
— В Великобритании, и очень занят, — сухо ответил Андреас.
К глазам Хоуп подступили слезы, и она заморгала, пытаясь остановить их. Ей было очень тяжело вновь слышать его хриплый низкий голос, а еще тяжелее — знать, что сейчас он обнимает другую женщину.
— Завтра днем я улетаю в Афины, — ледяным тоном сообщил Николаидис. — Сейчас твой единственный шанс.
— Нет, мне нужно встретиться с тобой лично и наедине, — упрямо возразила Хоуп. — Не думаю, что прошу слишком многого.
— Хорошо. Если хочешь, приезжай завтра в тренажерный зал к семи часам, — согласился он. В следующую секунду в трубке раздались гудки. Хоуп медленно опустила руку, растерянно глядя на телефон.
Как сказать столь недружелюбно настроенному мужчине, что она носит его ребенка? Андреас не обрадуется, услышав такую новость. Даже будь они сейчас по-прежнему вместе, это не привело бы его в восторг. Но они расстались, окончательно и бесповоротно, и все усложнилось в тысячу раз. Разве хоть один мужчина ожидает подобного признания по прошествии стольких недель со дня разрыва? Андреас назначил встречу в тренажерном зале, куда приезжал еще до рассвета, специально, зная о том, какого труда ей всегда стоило рано вставать по утрам…
Хоуп издали увидела знакомый лимузин, припаркованный у входа в клуб. Водитель, узнавший молодую женщину, поприветствовал ее вежливым наклоном головы. Какое значение имеет, где именно сообщит она Андреасу о своей беременности?
Пожилой швейцар, посмотрев ее документы, объяснил, где найти господина Николаидиса. Пригладив влажными ладонями длинное черное шерстяное пальто, она толкнула вращающуюся дверь, ведущую в тренажерный зал.
Андреас, одетый в черные шорты и майку, колотил боксерскую грушу с таким остервенением, что даже не заметил появления Хоуп. Он потрясающе красив, с тоской подумала она. Каждый напряженный мускул сильного загорелого тела казался взведенной пружиной. Она так скучала по нему!
25 
