148 
— Ты снова не доверяешь себе, Стивен? — Голосок у него был звонкий, словно каучуковый мячик на каждом произнесенном слоге отскакивал от блестящего каменного пола.
Стэнделл приподнял ствол и сглотнул предательский комок, тем не менее не спуская мальчишку с прицела. Он начал ощущать, что теперь его тело двигалось как во сне.
— Поверь в себя, Стив, — с вызовом попросил мальчишка. Голос его был еще совсем детским, ломким, но одновременно наполненным невероятной силой и спокойствием. Глаза продолжали улыбаться. Парень определенно знал силу своего голоса… Он еще раз улыбнулся, понимающе кивая. — Истинным является лишь опыт, приобретенный самостоятельно, правда, Стивен? Все остальное легко может оказаться ложью. Да, да, это так. И только так. Навязываемая нам история, философия, религия… Даже физика или геометрия, ты ведь понимаешь, о чем я говорю? Либо доходишь до всего в своей жизни сам, либо становишься рабом чьих-то открытий. Верно? В первом же случае твоя власть над жизнью просто невероятна. — Он сказал последнюю фразу таким тоном, словно рассуждал о чем-то ужасно вкусном и сочном, что может на долгое время делать людей счастливыми. С удовольствием прищурившись, мальчишка неожиданно поднялся со стула.
Частично потерявший контроль Стивен отшатнулся, предупредительно вскидывая ствол, но палец внезапно дрогнул. Мальчишка встал, и в наступившей тишине зала шуршание его багрового балахона показалось Стиву громогласным шумом океанского прибоя. Мальчишка встал, и Стивена упруго ударила, закружив в теплом водовороте, физически ощутимая волна ласки, заботы и тепла, нежно погладившая по измазанной маскировочной сажей щеке.
— Стивен, это я, Струго, и ты прекрасно это знаешь. — Мальчишка медленно развел в стороны руки, широкими рукавами касаясь блестящей, словно обсидиан, поверхности стола. В это же мгновение зал наполнился легкой, успокаивающей расшатанные нервы музыкой. — Добро пожаловать домой, старина…
Стэнделл невольно шатнулся вперед. Качнулся к юнцу, словно притянутый невидимыми веревками, встретился взглядом с архиепископом, уже не в силах отвести его. Какие же у него глаза… Такими глазами могла бы смотреть вечность, имей она плоть. Такими глазами могла бы смотреть мудрость. Его взгляд — взгляд полнейшего умиротворения, единения со вселенной, пьянящего путешествия сквозь звезды. Он далеко не так юн, холодно и отстраненно подумал Стив и осознал, что мысли приходят к нему с благоговением. Намереваясь спустить курок еще минуту назад, теперь он испытывал к этому молодому, но невероятно сильному человеку неподдельное почтение. Им можно было восхищаться, о да. Им было нужно восхищаться, это точно. Он заслуживал поклонения, да восславится имя его…
— Дом, Стивен, это там, где тебя ждут… — покачал головой мальчишка, добавив в божественный звук своего голоса каплю светлой грусти. И что-то дрогнуло, сломалось, и Стивен поддался мягкой упругой волне покоя, полной грудью вдыхая неземные ароматы, слушая воистину божественную музыку храма. Святого храма. Обессиленный и полный сил, он стоял в той же позе, словно окаменел, и глаза его невольно наполнились слезами.
Летящая со всех сторон небесная мелодия завораживала, она лечила. Казалось, что под нее можно целую вечность стоять вот так, молча, с таинственной улыбкой на губах и медленно постигать тайны мироздания. Стэнделл с неохотой опустил глаза и обнаружил, что пистолет давно смотрит стволом в пол, а натруженная кисть ослабла, готовая вот-вот выпустить оружие.
Он снова взглянул на Струго, стоящего за столом, словно багровое божество, поднимающееся из озера расплавленного черного стекла. По плечам архиепископа растекалось едва заметное желтое свечение. И вновь невероятной силы почтение и любовь к этому могущественному юноше объяли его. Так безответно и светло любят своего родителя, так ярко и беззастенчиво любят Бога. В следующую секунду светящийся образ мальчишки переместился. Теперь Струго стоял совсем близко. Худой, невысокий, при ближайшем рассмотрении даже болезненно щуплый, но глаза его каким-то непостижимым образом находились на уровне глаз Стивена. Железные звезды, висящие на груди его, мерно покачивались на тонкой цепочке.
— Что они сказали тебе, Стив, мой мальчик? Что они сочинили обо мне? Окрестили меня врагом? Короновали Нечистым? О, Господи, Стивен. Мир — страшное болото, ты ведь согласен… Он так устал сам от себя и погряз в собственной пучине, что просто не мыслит своего существования без чего-то, что будоражит кровь и потрясает воображение. — Струго задумчиво посмотрел в ночь, что врывалась в башню через выбитый витраж.
148 
