очень нудно 
80 
Омеговцы спешили к основанию эстакады. Пыхнув дымом, завелся вездеход.
Сендер был уже совсем рядом. Стоян, перезарядив ружье, повернулся в багажнике и прицелился в спину улепетывающего Власа.
— Нет! — закричал я.
Сендер одним диском налетел на большой камень, правая сторона его подскочила, старший Верзила повалился на бок, так и не выстрелив, но сразу вскочил.
— Не стрелять!!! — орал я.
Водитель затормозил, крутанув руль. Машину занесло, развернувшись боком, она встала на самом краю, едва не сбросив меня вниз — пришлось отскочить на бетонный зуб. Двигатель закашлял и смолк. Стоян, широко расставив ноги и пригнувшись, целился в спину Власа.
— Не стрелять! — Я толкнул его под локоть. Кочевник нажал на спуск, но ствол подскочил, и пуля ушла выше.
Остальные полезли наружу. Старший Верзила промычал, коверкая слова, преувеличенно гримасничая, морща лоб и жмурясь:
— Чиво-о ты?! В хребет ему… не дал, Альбинос, чи-во-о?
— Прекратить стрельбу! — Я толкнул его ладонью в грудь. — У них Орест!
— Какой Орест? — спросил низкорослый Крум. Он первым выпрыгнул на узкую полоску бетона между машиной и краем эстакады, потирая замотанный грязными бинтами бок. — То кто, Альбинос?
— Учитель мой! Они его убьют, если… Я же передал через Чака: нас двоих отбить надо, мы в контейнере!
— Не вышло бы у нас из контейнера, — возразил высокий тощий старик, чьи седые, блестящие от масла катрана волосы торчали жестоким высоким гребнем. — Как смогли — так и сделали.
Пятеро кочевников выбрались из машины — я знал всех, ведь это были мои следопыты, мой отряд, с которым я ходил по Донной пустыне. Вооруженный длинным ружьем и ножом Стоян — лучший боец в отряде; старик с гребнем — мой первый помощник Де-мир, у него кинжал и пружинный самострел, заряженный дротиками; маленький бородатый Крум с утыканной шипами дубинкой и ножом из плавника катрана, а еще… Я взглянул на бритого Жива и Тодора с его гривой темных волос, у которых были пороховые самострелы с тесаками, — то есть на среднего и младшего из братьев Верзил.
— Вы живы? А Мурдан? Но как вы…
Тодор вообще разговаривать не умел, а Живу на простой ответ потребовалось бы много времени, и вместо них ответил Демир:
— Мурдан вниз свалился с Крыма. А эти за камень схватились прямо под тем, с которого ты на дирижабль перелез. Там висели, пока вы не улетели, а потом и мы появились.
Внизу раздались выстрелы. Пули зацокали по бетону, ударили в машину, и мы присели за ней. Стоян, быстро выпрямившись, выстрелил и сразу спрятался.
Солнце село. «Каботажник» двигался от холма к эстакаде по широкой дуге, чтобы не попасть под пули омеговцев — оставив караван, они поднимались к нам, перебегая от укрытия к укрытию. На борту гондолы я заметил узкий выступ, которого там раньше не было.
— Выходит, это я Мурдана… Стоян, Жив, Тодор, простите меня, — произнес я. — Ничего не понимал тогда, думал, вы за мной гонитесь, чтобы убить. Чак рассказал, что я память потерял?
Демир кивнул, и гребень на его голове закачался. Стоян, сняв с ремня динамитную шашку, полез в карман меховых штанов.
— Подожди, — сказал я, когда он достал огниво.
— Чиво-о ждать?! — прорычал кочевник и щелкнул кремнем, пустив сноп искр на короткий шнур. — Много их, щас тут будут!
Он выпрямился, и я крикнул:
— Тогда на край бросай, чтоб припугнуть только!
Он швырнул взрывчатку и пригнулся. Хлопнули выстрелы, потом громыхнуло, и наступила тишина. Покосившись на приближающийся термоплан, я сказал:
— Так, все меня слушайте. Последний раз говорю: там Орест. Он — мой учитель. Мой… шанти.
Обращенные ко мне лица разом посерьезнели. Это кочевники поняли хорошо: шанти — опытный воин, который обучает вступающего во взрослую жизнь юнца всем премудростям охоты и войны. Шанти может быть отец, а может и другой мужчина. Молодой кочевник не должен бросать в беде своего шанти.
— Бона как… — протянул Крум и, задрав подбородок, почесал короткую жесткую бородку. — Тогда плохо.
— Да, он у них. Если я сбегу — его убьют. Недавно был ядовитый дождь, они набрали кислоту в бочонок и будут поливать ею Ореста.
— Не отбить нам было вас, пока вы в кузове сидели, — произнес Демир. Единственный из племени, не считая вождя, моей матери и меня, он умел говорить длинными связными фразами, потому что долгое время был кем-то вроде нашего торгового агента и часто посещал поселки крымчан.
80 
