27 
Казалось, Рашид тоже не слишком-то отдает себе отчет в своих действиях. Как только Люси к нему припала, он издал странный горловой стон и крепко стиснул девушку в объятиях, больно сжав ее худенькое тело. Губы индийца стали очень твердыми и требовательными — Люси, повинуясь безотчетному порыву, раскрыла рот.
Она не знала, что должно произойти дальше. Язык Рашида коснулся ее языка, и девушка содрогнулась от возбуждения. Небритая щетина купца царапала ей кожу, но даже это грубое прикосновение, было ей приятно. Люси запустила пальцы в его густые черные волосы. С детства ее учили, что лишь священный институт брака делает объятия позволительными для леди. Однако годы, проведенные в Куварской долине, должно быть, самым губительным образом сказались на манерах девушки из хорошей семьи. Иначе чем объяснить, что поцелуй Рашида показался ей таким восхитительным? Сладкая истома разлилась по всему телу Люси, и она откинулась на спину, чтобы ощутить земную твердь.
Рашид был тут как тут — он оказался сверху и принялся целовать подбородок Люси, ее шею, грудь. Когда его губы приникли к ложбинке между грудями, Люси чуть не задохнулась. Казалось, ночь замерла и затаила дыхание. Руки купца спустили грубую ткань с плеч девушки, обнажили тело до пояса.
От соприкосновения с холодным воздухом соски Люси напряглись, но сама она холода не чувствовала. Руки купца заскользили по ее телу, и под их искусным прикосновением кровь побежала в ее жилах еще быстрей. Затем Рашид убрал руки и припал к ее груди губами. Люси вся затрепетала, предчувствуя, что ей уготовано какое-то новое, неведомое, но в высшей степени заманчивое наслаждение.
Его губы вновь вернулись к ее устам, обожгли кожу огненным прикосновением. Поцелуям не было конца, и при всей своей неопытности Люси сполна ощутила, что такое истинное кипение страстей — и в мужчине, и в женщине.
Внезапно девушке стало страшно. Она испугалась неведомого, ибо ее тело вдруг вышло из-под контроля. Мозг лихорадочно пытался вернуть себе власть над плотью, и, повинуясь этому порыву, Люси едва заметно напряглась.
Рашид тут же замер, и какое-то время они лежали рядом неподвижно. Лицо индийца было абсолютно бесстрастно. Он резко сел, натянул платье ей на плечи и отодвинулся.
— Прости меня, — отстраненным, холодным тоном произнес он. — Я вовсе не хотел пробудить в тебе дурные воспоминания.
— У меня нет никаких…
— Когда-нибудь ты найдешь мужа, который будет тебя достоин, англичанка. Он введет тебя в свой дом — там, в далекой стране, по которой ты так тоскуешь. Этот человек будет рядом с тобой, когда родятся твои дети. Он поможет тебе избавиться от черных воспоминаний. Пускай он, а не я научит тебя радостям любви. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Мне… Мне холодно.
Но Рашид не попытался согреть ее своим телом. Вместо этого он натянул на Люси свое одеяло. Если бы она протянула руку, то могла бы коснуться его кожи. Но Люси этого не сделала, она лежала без движения.
— Я подброшу хвороста в огонь.
— Спасибо.
— А теперь спи. Ты можешь мне верить, Люси. Не бойся шакалов. И пешаварских дам тоже не бойся.
«Да, мне некого бояться, кроме самой себя», — подумала Люси. Она решительно протянула руку и дотронулась до Рашида.
После долгой паузы он сжал ее пальцы.
По лицу девушки сбежали две слезы. Рашид стиснул ей руку еще сильней.
— Мне было хорошо с тобой, Люси.
Согретая его словами, она уснула.
6
По непонятной причине купец решил войти в город Пешавар со стороны базара. Люси едва поспевала за Рашидом, боясь потеряться среди узких грязных торговых рядов, где продавались тыквы, рисовые пирожки и жареная рыба.
— Почему мы избрали такой странный путь? — не выдержав, спросила Люси, когда ее конь чуть не затоптал малыша, игравшего в пыли.
Рашид остановил коня — мимо как раз промчалась стайка ребятишек, которые с криком гнались за сорвавшейся с цепи мартышкой.
— Так ближе к британскому сектору, — ответил он. — Осторожно, верблюд!
Караван пустыни, нагруженный невероятным количеством медных кувшинов, двигался прямо на Люси. Казалось, и верблюд, и его хозяин твердо намерены растоптать всех, кто окажется у них на пути.
Кляня последними словами и верблюда, и его наглого хозяина, а заодно и Рашида, Люси подстегнула коня. Теперь она и Рашид ехали бок о бок, едва не касаясь друг друга коленями. Полуобернувшись, купец безмятежно улыбнулся. Он не обращал ни малейшего внимания ни на крики торговцев, ни на толкотню.
27 
