85 
Люси, конечно, могла бы посопротивляться, но, честно говоря, ей и самой не терпелось предаться любви. Прежде чем она сообщит невероятную, чудесную новость мужу, пусть он сполна оценит ее любовное искусство. Ведь скоро ее роль переменится…
Она бросила на Эдуарда томный взгляд, потом скинула туфли, наклонилась, приподняла платье и медленно стянула тонкие шелковые чулки. Эдуард смотрел как зачарованный.
Чулки полетели в кресло; следом за ними — заколки из волос. Тяжелые темные локоны рассыпались по плечам, что явно произвело на зрителя желаемое впечатление.
— Я не могу снять платье, пока мне не расстегнут пуговицы, — пожаловалась Люси. — Может, позвать горничную?
— Не надо, — быстро сказал Эдуард, поднимаясь.
Он проворно расстегнул маленькие жемчужные пуговки на спине, и платье, а вслед за ним и нижняя рубашка скользнули вниз. Люси перешагнула через одежду и легкомысленно закружилась на месте.
— С каждым днем ты становишься все прекрасней, — констатировал Эдуард. — Ах, Люси, как же я жил раньше без тебя?
— Должно быть, искал утешения у других женщин, — предположила она.
— Нет. Я не жил, а прозябал.
Решив покончить с болтовней, он страстно поцеловал ее и потянул к кровати. Колени молодой женщины коснулись прохладной простыни, и Люси упала навзничь, потянув Эдуарда за собой.
Его руки принялись ласкать ее грудь, затем Эдуард поцеловал ее в ключицу, коснулся языком разбухшего соска и вдруг замер.
— Ты что? — спросила Люси, задыхаясь. — В чем дело?
— Сама знаешь. Я же не слепой! Я вижу, как меняется твое тело.
Эдуард медленно провел рукой по ее животу, потом еще раз оценивающе приподнял отяжелевшие груди.
— Люси, любовь моя, неужели ты… беременна? — сдавленным от волнения голосом спросил он.
Люси восхищенно рассмеялась:
— Да, ты угадал! Я знаю об этом уже две недели. Наш ребенок родится через семь месяцев, в конце марта или начале апреля.
— Значит, мы зачали его еще в Англии. — На его лице появилось счастливое, блаженное выражение. — Как быстро! Я и не мечтал! — Он обхватил ее тонкую талию. — Боюсь, ребенку здесь будет тесно.
Люси скорбно улыбнулась:
— Увы, скоро я начну расти во все стороны, причем самым неэлегантным образом.
— И станешь еще прекрасней.
Он нежно поцеловал ее, положив ладонь на ее плоский живот. В этом жесте, кроме страсти, проявилась странная почтительность.
— Я хочу видеть, как будет набухать твое тело. Поскорей бы уж мой сын начал пинать тебя изнутри руками и ногами.
— Ты слишком долго играл роль пенджабского купца, — промурлыкала Люси. — Начинаешь говорить как настоящий мусульманин. С чего ты взял, что это будет сын, а не дочь?
Эдуард на миг замер, и Люси подумала, что он, должно быть, очень хочет сына и поэтому мысль о рождении дочери ему неприятна. Но почти сразу же Эдуард вновь расслабился, и Люси уже не знала, может быть, все примерещилось.
— У нас в роду существует традиция производить на свет близнецов, — шутливо сказал он. — Если повезет, ты принесешь мне и сына, и дочь.
Люси перепугалась не на шутку и уставилась на мужа в ужасе, но он рассмеялся и чмокнул ее в нос.
— Не бойся, дорогая, такое случалось не так уж часто.
Его руки вновь стали ласкать ее тело, но уже безо всякой почтительности.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
Несмотря на неизменную страстность их ночей, Эдуард редко выражал свои чувства в словах, и у Люсинды закружилась голова от счастья. Она прошептала его имя, и ее губы приоткрылись ему навстречу.
Она ощущала жар его тела, стонала, охваченная блаженным чувством, в котором физическое наслаждение смешивалось с духовным.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, чувствуя, что вот-вот утратит контроль над собой. — Мне не терпится увидеть ребенка, которого мы с тобой сотворили.
Больше слов не было, только вздохи и сладостные стоны.
Люси уже не могла понять, где кончается ее тело и начинается его. Наконец в полной гармонии они достигли высшей степени наслаждения.
Потом супруги долго лежали, сплетясь телами, и никак не могли прийти в себя. Первым молчание нарушил Эдуард:
— Я был не слишком груб? Может быть, теперь ты ощущаешь все иначе?
— Нет… Все было чудесно.
Люси полусонным жестом коснулась его лица. В последние дни ее все время клонило в сон.
Эдуард хотел что-то сказать, но Люси уже спала. Тогда он нежно накрыл ее простыней. Какая она хрупкая! Роды могут оказаться нелегкими. И все же он знал, что она сильна и вынослива. Иначе она не вернулась бы живой из Кувара.
85 
