37 
Она не переставала любить его все эти годы, и теперь в ней появились нелепые надежды и мечты.
В глубине души Серина прекрасно понимала, что Николас не вернется в Роки-Крик, не останется здесь. И не собирается на ней жениться. Самое большее, на что можно было надеяться, — это что мужчина пробудет здесь всю неделю.
Ей было кристально ясно, что эта ночь была прощальной.
У Серины заныло сердце. Господи, как она переживет эту потерю еще раз?
«Придется все вынести, — жестко ответил здравый смысл. — У тебя нет выбора. Мать не может позволить себе биться в истерике и впадать в депрессию. А теперь шевелись, одевайся и отправляйся домой, пока не проснулись все соседи и не увидели, как ты едешь домой в том же платье, в котором была вчера на празднике».
Эти мысли заставили ее поспешно вскочить с постели. Ее одежда, к счастью, не валялась по всему полу, как это было позавчера. Николас раздевал ее бережно, с заботой. Схватив вещи в охапку, женщина шмыгнула в ванную и быстро приняла душ.
Прополоскав рот холодной водой, Серина кое-как пыталась причесаться пальцами, когда дверь ванной открылась и вошел Николас, обнаженный и невероятно соблазнительный.
— И куда ты собралась в такую рань? — спросил он.
Серина подумала, что ее озадаченное выражение лица заслуживало Оскара.
— Домой, разумеется, — прохладно пояснила женщина.
— Зачем? Фелисити все равно там нет. И на работу ты по субботам не ходишь.
— Сегодня придется. У Эммы выходной — она идет на свадьбу.
— И все же тебе совершенно не обязательно ехать так рано. Десять минут седьмого! Давай выпьем кофе. Есть одна вещь, которую я бы хотел с тобой обсудить.
Ее сердце пропустило удар — не от надежды, а от страха. Нет, Николас ведь не мог передумать! Он уже обещал ничего никому не рассказывать о своем отцовстве!
— Что именно? — опасливо поинтересовалась женщина.
— Да не бойся ты так. Я, пожалуй, поставлю чайник, — произнес Николас и отвернулся, предоставив женщине возможность полюбоваться его великолепным телом сзади.
— Только сначала оденься! — крикнула Серина ему вслед.
Николас лишь рассмеялся.
Когда она осмелилась выйти из ванной и присоединиться к нему в гостиной, мужчина все же натянул черные трусы.
— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — спросила она, когда Николас открыл два пакетика с растворимым кофе и высыпал их содержимое в чашки.
— Я тут подумал… — медленно начал он, а затем замолчал и залил порошок кипятком.
— О чем?
— Ты по-прежнему пьешь кофе с молоком и ложкой сахара, верно?
— Да, — ворчливо отозвалась Серина. — Так чего ты хочешь?
— Боже правый, ты по утрам всегда в таком настроении? — спросил Николас, неспешно доставая молоко из холодильника и так же медленно открывая пакет с сахаром.
— Николас, ты меня просто с ума сведешь! Мне нужно ехать! Скоро встанут соседи и увидят, что я еду домой в том же платье! — И Серина указала на свой чудесный белый наряд.
Он приподнял брови.
— О, ясно. Извини, я совсем забыл, что люди в Роки-Крик удивительно внимательны к таким вещам. Они не просто обращают на них внимание, нет, им еще и интересно… Так, не, сходи с ума, — предупредил Ник, заметив раздражение, ясно написанное на ее лице. — Дело в том, Серина, что я передумал.
«О нет, только не это!» — в панике подумала женщина.
— Да не в этом смысле! — Ник слегка нахмурился. — Ну почему ты сразу предполагаешь худшее? Я передумал уезжать сегодня же.
— Но ведь вчера ты сказал… — Серина замолчала, не зная, радоваться или огорчаться услышанному.
Просто удивительно, каким простым такой вариант кажется, пока остается романтической фантазией! В реальной жизни все намного сложнее.
— Знаю, я сказал, что уеду. Видишь ли, у меня было время подумать. Ведь нет никаких причин возвращаться так скоро. Я не буду ничего говорить Фелисити о том, кто ее отец. И вообще никому. Я обещал. Так поступать было бы жестоко и бессмысленно. Фелисити, скорее всего, меня возненавидит, да и ты тоже, а я этого не хочу. Совершенно не хочу, — добавил он, а затем подошел и заключил женщину в объятия. — Ты сказала, что боишься снова влюбиться в меня. Я могу поверить, что так и случилось? Или это опять будет проявлением самонадеянности с моей стороны?
Серина застонала, когда сердце вступило в яростный бой с разумом. Сказать, что она по-прежнему его любит, — это серьезный шаг, и, скорее всего, очень глупый.
37 
