90 
… — Живой, что ль?
Встрепенувшись от насмешливого голоса, прозвучавшего будто из-под земли, Подорогин увидел под собой зернистую плоскость асфальта и повернулся на спину.
В полумгле над ним стоял Харитон Савелич.
Поморгав, Подорогин прочистил горло и ощупал затекшую щеку.
— Так живой? — повторил лукаво Харитон Савелич.
Подорогин подтянулся на руках, выдохнул и потряс головой. От него еще пахло дымом костра. Под ботинками собралась тяжелая масляная жижа.
— Как вы нашли меня?
Харитон Савелич в ответ только прихлопнул себя по коленям и хохотнул.
Подорогин встал на ноги, отер подошвы об асфальт и посмотрел по сторонам. С Харитоном Савеличем они находились на обочине старой дороги, проложенной через вековой ельник. Неподалеку, почти в кювете, трепетали габаритные огни урчавшего на холостом ходу «газика».
— Где мы? — спросил Подорогин.
— Да на месте почти. — Харитон Савелич оглянулся на машину.
— То есть?
Харитон Савелич притопнул по старому асфальту.
— Стартовая площадка это.
— Что?
— Ну эти… Подъездные пути. Как их… Бывшие пути, ну?
Подорогин оправил ветровку.
— Пути — в туннель?
Харитон Савелич собрался было что-то ответить, но закашлялся и со смехом пошел к машине, кивнул ему на ходу, чтоб не отставал.
В кабине «газика» разило бензином. Подорогин взглянул на часы, поправил жавший браслет, хотел о чем-то спросить Харитона Савелича, но снова приподнял запястье с «ролексом»: часы показывали половину шестого. Он встряхнул рукой и постучал пальцем по сапфировому стеклу — секундная стрелка трепыхалась на четверти круга, ровно поверх окошечка даты, как будто перечеркивая застрявшее вчерашнее число. Харитон Савелич перекрестился и ахнул, потом с ужасным треском включилась передача, и «газик», пробуксовав, рванул с места.
— Куда мы? — сказал Подорогин.
Харитон Савелич ответил вопросом:
— Ты зачем убег? Фонарь с кайлом уволок. Вот человек. А если ночь?
— Куда мы? — повторил Подорогин.
— Известно куда, — хмыкнул Харитон Савелич, оглянувшись на него и удивленно и даже с некоторым испугом.
Подорогин, чувствуя, что у него начинает гореть лицо, потер лоб. В багажнике гремела канистра. Выждав минуту, он спросил вполголоса:
— Так куда?
В этот раз Харитон Савелич покосился в его сторону с откровенным страхом.
— Пе… — Он осекся, поперхнувшись. — В Первопрестольную.
Подорогин взглянул в боковое окно, в черную ползущую гущу леса.
— Куда?
— Вот раскудахтался! — рявкнул от страха Харитон Савелич. — Ты русский язык понимаешь?.. В Москву! Еще раз сказать?.. В Белокаменную! До Берлина бензина не хватит, до Парижу — колес. Куда было сказано, туда и везу. Мне-то что?
— Ладно, — отмахнулся Подорогин.
Через несколько километров лесная дорога вливалась в такое же пустынное и неосвещенное шоссе.
Подорогин опустил оконное стекло.
— Где это?
— Каширка, — зевнул Харитон Савелич, но, задумчиво набычась, похлопал по рулю. — Нет — Ленинградское, тьфу.
Подорогин покачал головой: разбитая четырехполосная дорога не могла быть, конечно, ни Каширским, ни Ленинградским шоссе. По обочинам бежал редкий, утыканный хромыми столбами подлесок, цветущие заводи вспыхивали под ржавым светом луны. Не было видно ни заправок, ни магазинов, ни мотелей, ни постов ГАИ — ничего. Лишь однажды справа показался сгоревший остов бетоновоза. Подорогин, закусив губу, украдкой наблюдал за Харитоном Савеличем, который беззаботно посвистывал в усы.
Город начался как-то исподтишка — не со стелы, не с кольцевой развязки, а с обложившей обе стороны дороги мусорной свалки. Приземистые двухэтажные дома на окраинах перемежались облезлыми бараками, асфальтовое полотно — разлезшимися деревянными панелями, рыжей глиной. Гнилым ломаным гребнем — сначала справа, потом слева — подступил высокий заводской забор, в небо взметнулись кирпичные трубы, а в окна пахнуло чем-то удушливо-едким, железистым. Забор, вихляясь, тянулся километра полтора, когда же он наконец сгинул, выяснилось, что «газик» едет не по улице, а по заводскому двору. На одном из перепутий между громадными запущенными цехами как ни в чем не бывало работал светофор. После того как Харитон Савелич остановился на красный свет, Подорогин не выдержал:
— Сокол? Чапаевский?.. Где мы?
90 
