очень нудно 
51 
Внутренне вся сжавшись, она бесцельно переставляла пузырьки с чернилами и перекладывала стопки бумаги, едва удерживаясь от того, чтобы от страха не начать плести всякий вздор. Чтобы разрядить гнетущее молчание, она с трудом выдавила из себя:
– Доброе утро, отец. Надеюсь, вы хорошо спали.
Кажется, ей удалось произнести это приветствие достаточно непринужденно, как будто она намеренно не избегала его общества целых пять дней. Адмирал только сердито фыркнул.
– Не так хорошо, как твой уважаемый мистер Клермонт. – Он вынул хронометр и, вскинув брови, посмотрел на циферблат. Его лицо побагровело. – Хотелось бы мне все-таки знать, что здесь происходит! Что, в этом доме всем стало наплевать на дисциплину? Кто следующий, Смит? Может, и вы скоро станете нежиться в постели до полудня?
– О нет, сэр, не думаю. – Казалось, степенный дворецкий искренне ужаснулся такому предположению.
Всем было известно, что адмирал считал лень грехом номер два в собственном списке семи смертных грехов. Сразу после прелюбодеяния и перед убийством.
В комнату медленно вошел Клермонт, видимо, совершенно поглощенный чтением книги, которую держал в руках. Благоразумное намерение Люси с головой уйти в работу рассеялось, как дым, стоило ей взглянуть на его стройную широкоплечую фигуру и на шапку густых каштановых волос. Адмирал демонстративно уставился на каминные часы и оглушительно кашлянул.
Только тогда Морис поднял голову и, как бы постепенно приходя в себя, растерянно оглядел по очереди всех находившихся в библиотеке.
– О, прошу прощения, сэр. Кажется, я опоздал. Но я до такой степени увлекся докладом лорда Хауэлла о вашей победе в битве при Садрасе, что потерял всякое представление о времени.
Его притворное простодушие было таким убедительным, что даже Люси захотелось поверить ему. «Этот человек – законченный лжец», – сказала она себе.
Клермонт занял свое место и, отложив книгу, принялся прилежно просматривать пожелтевшие письма, не обращая внимания на призывающий взгляд адмирала. Люси показалось, что отец чем-то обеспокоен.
В ее душе шевельнулось дурное предчувствие. Лучше, чем кто-либо другой, она знала, что доверие отца, однажды подорванное, невозможно завоевать снова.
* * *
Люси забилась в уголок кареты, хотя теперь здесь было достаточно просторно, так как Клермонт сидел на козлах рядом с Фенстером. Даже холодный дождь, уныло сеявший с самого утра, не мог загнать его в экипаж.
Они направлялись в Королевский театр на Друри-Лейн посмотреть великую Сару Сиддонс в роли леди Макбет. Люси подумала, что эта мрачная трагедия как раз соответствует ее настроению. Чтобы немного приободриться, она стала напевать мелодию песенки «Что за сладкая пышка эта Банберри Стрампет». Но ее голос прозвучал странно гулко в замкнутом пространстве кареты, заставив ее с болью вспомнить, как пуста и бесцветна была ее жизнь, пока в нее не ворвался Морис Клермонт.
С тех пор как ее телохранитель обнаружил рисунки с изображением капитана Рока, его общение с Люси не выходило за рамки исполнения служебных обязанностей.
Человек, который с таким искренним удовольствием шутил и ухаживал за ней во время их импровизированного пикника в Беркли-Вуд, бесследно исчез, уступив место сдержанному пунктуальному незнакомцу, относившемуся к ней с почтительным бесстрастием слуги.
К крайней досаде Люси, в поведении Клермонта не было ничего такого, на что можно было бы пожаловаться отцу. В ответ на изъявление каждого ее желания Морис с неизменной учтивостью касался полей своей шляпы и вежливо кланялся. На светских мероприятиях он скромно оставался у экипажа или занимал место в углу какой-нибудь гостиной и оттуда настороженно оглядывал гостей, что их весьма нервировало. Даже Сильвия как-то отметила его необычайную преданность долгу, добавив, что она вызывает уважение.
Но когда на рассвете Люси, как прежде, выбиралась из постели и подходила к окну, она видела внизу только старый дуб, сиротливо протягивающий к ней свои обнаженные ветви.
Люси не ожидала, что отчужденность Мориса так угнетающе подействует на нее. Только теперь она поняла, как ей не хватает его насмешливых взглядов и язвительных замечаний. Еще недавно он вызывал ее негодование, когда, слушая высокопарные излияния адмирала, выразительно закатывал глаза или преувеличенно часто зевал, бросая на нее заговорщицкие взгляды. Сейчас она все простила бы ему, лишь бы снова увидеть дружеское подмигивание его смешливых глаз, ставших теперь строгими и непроницаемыми.
51 
