очень нудно 
61 
– Есть что-нибудь о Роке?
– Абсолютно ничего, сэр. Вероятно, он наконец понял, что бесполезно тягаться с человеком, известным своим искусством мореплавателя и храбростью в открытой схватке.
К счастью для дворецкого, самовлюбленность его хозяина помешала ему услышать нотку сарказма. Адмирал подцепил вилкой кусочек ветчины.
– Попадись он мне, я раздавил бы этого подлого червяка одним ударом сапога! – Он замолчал, тщательно пережевывая еду. – Люси сегодня выезжает?
– Да, сэр, вечером. На зимний маскарад в доме Хауэллов.
– Отлично! – Люсьен Сноу с удовольствием положил в рот новый лакомый кусочек. – Проследи, чтобы мой мундир был тщательно выглажен. Я съезжу туда только на начало, а затем отправлюсь по своим делам.
– Слушаю, сэр, я проверю. – Смит собрался выйти.
– Да, Смит!
– Сэр?
– Завтра утром до девяти свяжитесь с мистером Бенсоном относительно замены мистера Клермонта. Он мне не нравится.
Дворецкий старался сохранять полное бесстрастие.
– Какую причину мне следует назвать мистеру Клермонту, чтобы объяснить его увольнение, сэр?
Адмирал раздраженно взмахнул вилкой, разбрасывая кусочки яйца по столу.
– Да просто скажите, что мы высоко ценим его услуги и с удовольствием представим ему соответствующие рекомендации, ну и все такое.
– Да, сэр.
Смит отдал честь и щелкнул каблуками, в глубине души поражаясь тому, что такой искушенный в военном деле человек, как Люсьен Сноу, склонен недооценивать своего противника.
* * *
Ежегодный зимний костюмированный бал у Хауэллов уже стал традицией. Больше десяти лет назад его придумала леди Хауэлл, чтобы как-то скрасить длинные тоскливые месяцы, когда городские увеселительные парки закрыты, а большинство семей высшего общества Лондона разъезжаются по своим уютным загородным поместьям. Для тех, кто оставался в городе, эти маскарады были едва ли не более долгожданным праздником, чем Рождество.
Спускаясь по широкой мраморной лестнице в зал, предназначенный для балов, под руку с отцом, Люси вспомнила т, о чувство, которое обычно охватывало ее, когда ей случалось оказаться вместе с ним в обществе. Сегодня она ощущала только странную пустоту в душе, как будто рыдания, которые не отпускали ее весь день, вместе со слезами унесли самые драгоценные иллюзии ее детства.
Она поправила свою полумаску и взглянула на отца в надежде вернуть хотя бы часть прежних чувств. Его маска из золотистого шелка была уступкой хозяевам бала и предназначалась скорее всего для того, чтобы дополнить сияние начищенных медалей, которые красовались на его широкой груди, и сверкающую бахрому эполет. В этой толпе военной элиты не было никого, кому не удалось бы узнать адмирала Сноу. Он выделялся величественностью и своей гордой осанкой, с которой носил парадную форму. В отблесках многочисленных свечей пышная грива седых волос отливала серебром. Когда он с царственной снисходительностью слегка наклонял голову, принимая чей-то почтительный поклон, на секунду прежнее восхищение вернулось в сердце Люси. Он снова стал казаться ей самым замечательным человеком в мире, как в далеком детстве, когда она, бывало, тянула отца за полу его кителя, безмолвно умоляя обратить на нее внимание.
«Боже, Смит, почему она еще не в постели? Совершенно не выношу, когда ко мне липнет ребенок!»
Рука Люси невольно дрогнула, и пальцы вцепились в рукав отца. Он метнул на нее недовольный взгляд и высвободил руку, чтобы разгладить воображаемые складки. Увидев приближающихся хозяев бала, он расплылся в приветливой улыбке.
Люси безучастно прислушивалась к теплым словам супругов Хауэлл, машинально улыбаясь, хотя ее сердце по-прежнему сжимала безнадежная тоска. Что должен был думать Морис Клермонт после того, как она призналась ему в любви? Она старалась не встречаться с ним взглядом, когда он помогал ей выйти из кареты, опасаясь увидеть в его золотисто-карих глазах снисходительную насмешку или, что еще хуже, жалость.
– Люси, дорогая, да у вас руки холодные, как лед! – воскликнула леди Хауэлл, сжимая ее тонкие пальчики в своих мягких теплых ладонях.
Глядя на доброе оживленное лицо леди Хауэлл, можно было без труда представить, какой станет со временем ее красавица дочь.
Веселый огонек в ее глазах погас, когда Люси сухо высвободила свою руку, испугавшись, что не выдержит женского участия.
– Простите, пожалуйста. К вечеру на улице стало довольно холодно.
61 
