55 
Парень за стойкой вопросительно взглянул на Мюриэл, решительно вошедшую в пустой холл.
— Чем могу помочь, мэм?
Мюриэл объяснила ситуацию и попросила назвать номер комнаты, в которой остановился Стив Палмер. Парень поначалу заартачился, ссылаясь на инструкции, запрещающие служащим мотеля предоставлять посторонним сведения о клиентах и намекая, что некая сумма денег могла бы склонить его к нарушению правил. Но, увидев лицензию частного детектива и кобуру с пистолетом под курткой, ткнул пальцем в доску с ключами.
— Двадцать третий? — уточнила Мюриэл. — Спасибо.
Комната находилась на втором этаже. Подойдя к двери, Мюриэл остановилась и прислушалась. Грубый мужской голос. Крик. Ругательство. Тишина. Шлепок и вскрик девочки.
Она сжала кулаки. Что же делать? Не исключено, что жизни ребенка угрожает опасность. Но, даже если ей удастся каким-то образом уговорить Палмера открыть дверь, он, конечно, не снимет предохранительную цепочку и не впустит ее внутрь, а вступать в открытый конфликт со склонным к насилию да еще подогретому спиртным мужчиной было бы неблагоразумно — его гнев вполне мог обратиться против дочери.
Терзаемая злостью и отчаянием, Мюриэл вернулась в машину и позвонила в полицию. Ей ответили, помощь прибудет через четверть часа. Четверть часа! За это время мерзавец может сделать с девочкой все, что угодно.
Внимание Мюриэл привлек лихо подъехавший к мотелю «форд» с яркой надписью на дверце «Доставка пиццы».
А что, если пиццу заказал не кто иной, как Палмер? Других постояльцев в мотеле, похоже, нет.
Из «форда» выскочил подросток лет пятнадцати с коробкой в руке. Мюриэл выросла перед ним так внезапно, что бедняга не на шутку испугался, и, когда она спросила, в какой номер заказали пиццу, он тут же назвал номер комнаты Палмера.
Шанс! У нее появился шанс.
— Я отнесу пиццу.
Успевший прийти в себя, паренек покачал головой.
— Нельзя.
На уговоры не было времени, поэтому Мюриэл применила другую тактику.
— Послушай, я коп, а тот, кому ты несешь заказ, не только преступник, но и очень опасный человек. Если ему что-то не понравится, тебе несдобровать. Поверь, это я делаю тебе одолжение, а не наоборот. — Она порылась в кармане куртки и, выудив пару десяток, сунула в потную руку разносчика. — Этого хватит на оплату пиццы, а остальное — твои чаевые.
Парнишка быстро произвел несложный подсчет и принял решение.
— Считайте, что вы меня уговорили, мэм, — пробормотал он и поспешил к «форду».
Не теряя времени, Мюриэл вернулась в мотель, взбежала по лестнице и направилась к двери двадцать третьего номера.
— Эй, пиццу заказывали?
Она постучала в дверь.
До нее донеслись какие-то неразборчивые слова, приглушенные звуки, тяжелые шаги и, наконец:
— Кто там?
— Мистер, вы заказывали пиццу?
Неужели я опоздала? — подумала Мюриэл.
Что мог сделать с девочкой этот пьяный ублюдок, недостойный называться отцом?!
Дверь приоткрылась, и перед Мюриэл возникла недовольная физиономия мужчины. Маленькие глазки настороженно смотрели на нее. Небритый, с сальными волосами, одетый в полосатые шорты и заляпанную красную рубашку, он не вызывал ни малейшей симпатии. К тому же от него несло спиртным.
Не отходя от двери и не позволяя ей заглянуть в комнату, Палмер протянул Мюриэл десятку.
— Извините, стоимость пиццы с доставкой одиннадцать семьдесят шесть.
Мюриэл надеялась, что он отойдет за деньгами и у нее появится возможность протиснуться в комнату.
— Чертовски дорогая отрава.
Палмер сделал два шага влево и взял что-то со столика.
Пока он рылся в бумажнике, Мюриэл приоткрыла дверь пошире и просунула голову в комнату. За кроватью в углу сидела девочка с залепленным скотчем ртом и свежим синяком на щеке. Руки ее были связаны за спиной, в глазах застыл ужас. Эта сцена напомнила Мюриэл другую, и она почувствовала, как по спине заструился пот.
Проклятье, где же полиция?!
Зайдя достаточно далеко, Мюриэл уже не хотела отступать, не воспользовавшись удобной возможностью освободить девочку. Толкнув плечом дверь, она решительно вошла в комнату.
— Эй, черт возьми, что это вы делаете?! — хрипло спросил Стив, поворачиваясь к ней.
Мюриэл заметила, что его лицо уже покраснело — верный признак ярости, но идти на попятный было уже поздно. Она злорадно улыбнулась.
55 
