Последние отзывы

  40  

Ж.-К. К.: По этому поводу могу рассказать вам, как лет десять назад я нанес визит директрисе Национального архива. А нужно сказать, во Франции — думаю, как и во всех странах, где есть архивы, — каждый день к зданию архива подъезжает грузовик и вывозит кучу старых документов, которые было решено уничтожить. Нужно же освобождать место для всего того, что поступает в архив ежедневно. Здесь тоже что-то приходится уничтожать, тоже нужно что-то отсеивать, таков закон жизни.

Иногда, пока грузовик не приехал, к архиву пропускают тех, кого называют «papiéristes», — любителей старых бумаг, нотариальных актов, брачных договоров, — они приходят и бесплатно копаются в том, что ждет уничтожения. И вот эта директриса рассказывает мне, что однажды она приходит на работу, а ей навстречу выезжает один из таких грузовиков. Мне очень нравится словосочетание «наметанный глаз». Глаз, который научился видеть, глаз, ожидающий что-то увидеть. Директриса отходит в сторону, пропуская грузовик, и вдруг замечает торчащий из огромного тюка кусок пожелтевшей бумаги. Она немедленно останавливает грузовик, просит открыть тюк и находит там одну из редких известных нам афиш «Блистательного театра»^[210] Мольера — тех времен, когда он еще ездил по провинциям! Как туда могла попасть эта афиша? И почему ее отправили на кремацию? Сколько ценных документов, редких книг были уничтожены просто по рассеянности, по недосмотру, по небрежности? Людская небрежность нанесла книгам, быть может, больший ущерб, чем те, кто уничтожал их сознательно.

У. Э.: У коллекционера, действительно, как вы говорите, должен быть наметанный глаз. Несколько месяцев назад я был в Гранаде, и после того, как я осмотрел Альгамбру и все, что собирался, друг по моей просьбе повел меня рассматривать полки в антикварной книжной лавке. Там царил страшный беспорядок, и я без особого успеха копался в завалах книг на испанском языке, не представлявших для меня ни малейшего интереса, как вдруг мой взгляд привлекла пара книжиц. Это были книги по мнемотехнике на испанском языке. Я заплатил за одну, а вторую продавец отдал мне в подарок. Вы можете сказать, что мне повезло и что у этого продавца, возможно, были и другие сокровища. Уверен, что нет. Есть такой особый собачий нюх, который ведет вас прямо к добыче.

Ж.-К. К.: Мне случалось сопровождать в букинистических лавках моего друга Жерара Оберле^[211], очень известного книготорговца и великолепного писателя. Он заходит в магазин, очень медленно осматривает полки, и делает все это молча. В какой-то момент он направляется к ТОЙ книге, которая его ждала. Это единственная книга, к которой он прикасается и которую он покупает. В прошлый раз это была книга, написанная Сэмюэлем Беккетом о Прусте^[212], ее трудно найти в оригинальном издании. Еще я знал одного милейшего книготорговца с улицы Юниверсите, который специализировался на научных книгах. Меня, студента, как и моих товарищей, он пускал в свою лавку, прекрасно зная, что мы ничего не можем у него приобрести. Но, вступал с нами в беседу, показывал красивые вещи. Он был одним из тех, кто сформировал мои вкусы. Он жил на улице Бак, с другой стороны от бульвара Сен-Жермен. Однажды он возвращался домой по улице Бак, перешел через бульвар и вдруг заметил, что из мусорного бачка торчит кусочек латуни. Он остановился, поднял крышку, покопался в бачке и вытащил оттуда одну из двенадцати счетных машин, сделанных самим Паскалем. Вещь бесценная. Теперь она хранится в Национальном консерватории искусств и ремесел^[213]. Кто ее выбросил? И какое совпадение, что этот человек с наметанным глазом проходил мимо именно в тот вечер!

У. Э.: Когда я говорил о моей находке у книготорговца в Гранаде, я, конечно, шутил. Просто, честно говоря, я совсем не уверен, что у него в магазине не было еще одной, третьей, книги, которая бы меня заинтересовала так же, как первые две. Быть может, ваш друг книготорговец трижды прошел мимо предмета, подававшего ему знаки, не замечая его, и только на четвертый раз разглядел в нем машину Паскаля.

Ж.-К. К.: Есть один основополагающий текст на каталанском языке, относящийся к XIII веку. Его рукопись длиной всего в две страницы давно утрачена, но существует печатная версия, датированная XV веком. То есть речь идет о редчайшей инкунабуле. Очевидно, для любителя каталанского языка это самая ценная инкунабула в мире. Оказывается, я знаю одного книготорговца в Барселоне, который после долгих лет поисков, словно упорный детектив, идущий по стершемуся следу, наконец отыскал драгоценную инкунабулу. Он купил ее и перепродал Барселонской библиотеке за цену, которую он мне не открыл, но которая должна быть весьма значительной.

  40