очень нудно 
78 
Умиротворение затопило ее. Эмма до слез была рада тому, что Лахлан успел ее поймать – и что по-прежнему ее хотел. Она обнаружила, что ей хочется все время прикасаться к нему, словно она опасалась, как бы он не исчез. Теперь ей было непонятно, как она могла поступать с ним жестоко.
Она помнила, что была зла на него и потому попыталась убежать, но теперь не могла вспомнить причины.
Он смотрел на нее с благоговением.
– Я не хотел делать тебе больно.
– Боль была мимолетная. И я тоже старалась не сделать тебе больно.
Он радостно улыбнулся и спросил:
– Ты что-то слышала внутри себя? Ты знала такое… Она кивнула.
– Это было похоже на инстинкт, но такой инстинкт, который я полностью осознавала. Сначала меня это испугало.
– А потом?
– А потом я поняла, что он… не знаю, как это выразить… он управляет мной… правильно.
– А как ты ощущала луну?
– Это было почти так же приятно, как бег. Это было как… рай. Лахлан, я чувствовала запахи!
Его тело дрожало. Лахлан рухнул обратно на траву, притянув Эмму к себе так, чтобы она лежала у него на груди.
– Спи. – Его веки отяжелели, но он нашел в себе силы поцеловать ее. – Устал ублажать свою подругу. А ещё твоя уловка отняла у меня силы.
Теперь она вспомнила прошлую ночь и напряглась.
– Я просто отомстила тебе за твою уловку. Если он начнет ее наказывать за ее поступки…
– Да. Мне нравится, что ты ничего никому не спускаешь… – Он уткнулся ей в волосы и сонно добавил: – Ты меня учишь, Эммалайн.
И тут все возмущение, которое она испытывала из-за его действий (или заставляла себя испытывать, считая, что так на ее месте чувствовали бы себя другие, более сильные женщины), полностью испарилось. Она – бесхребетная рохля, это было совершенно ясно. Потому что достаточно было одной бурной ночи, каких-то пятнадцати оргазмов и пары благоговейных взглядов – и ей уже хочется вцепиться в этого сильного, щедрого оборотня обеими руками и всеми клыками и никогда его не отпускать.
Словно читая ее мысли, Лахлан пробормотал:
– Надо поспать. Но когда я восстановлю силы, то смогу дать тебе и это, – тут он двинул в ней все еще немного жесткой плотью, – и столько крови, сколько ты сможешь выпить. – Он ухмыльнулся. – Каждую ночь. Это я тебе обещаю. – Он поцеловал ее в лоб. – Отдохни немного.
– Но солнце скоро встанет!
– Я отнесу тебя на нашу кровать задолго до этого.
Ее тело в его объятиях было теплым и расслабленным – но ее мысли были полны панического страха. Да, ей хотелось полежать на поляне поверх него, у самой земли, которую они вспороли во время страстных совокуплений. Но поляна – как и автостоянка, футбольное поле или, не приведи Господи, долина – была смертельной ловушкой. Спать под звездами? Этого следовало избегать любой ценой! Ей отчаянно нужно было укрытие: густой полог, пещера или какой-то другой способ забраться под землю, подальше от солнца.
И все же потребность остаться с Лахланом была невероятно сильной и боролась с ее инстинктом самосохранения. Инстинкты оборотней, которые она получила от Лахлана, были прекрасными и мощными, но тут возникала одна проблема. Она-то – вампир.
Лахлан во сне повернулся, притягивая ее к себе. Одно колено он закинул на нее, а согнутой рукой прикрыл ей голову. Бережно. Он окружил ее собой. Так уже лучше. Может, стоило просто уступить?
– Моя! – тихо прорычал он. – Я скучал по тебе.
Да. Оказывается, она тоже по нему скучала!
«Уступи. Доверься ему».
Ее веки начали опускаться. А последней мыслью было: «Никогда не знала дня. И ночи…»
Глава 27
Лахлан лежал в постели и водил тыльной стороной руки вверх от пупка Эммы до ложбинки между грудями, а потом снова вниз. Он чувствовал, как воздух в спальне электризуется, и теперь, после прошедшей ночи, понимал, что это от нее.
Он не мог понять, как Эмма может по-прежнему его желать и почему она казалась такой довольной. Она превзошла все его ожидания: такая прекрасная, такая страстная! И он наконец сделал ее своей. Снова и снова. В свете полной луны она подарила ему невообразимое, ошеломляющее наслаждение – и ощущение глубочайшей связи их душ.
Она подарила ему все это, а он лишил ее девственности в лесу, уподобившись зверю, каким она его и считала. Он ворвался в ее нежную плоть. Ему казалось… казалось, что он заставил ее закричать от боли.
А потом он оставил у нее на шее огромную отметину. Она сама никогда не увидит его знака (на это способны только оборотни) и не почувствует его, но ей предстоит вечно носить на себе его безумное клеймо. При виде него оборотни всегда будут знать, что он потерял разум от страсти к ней. Или же они решат, что он оставил настолько яркую метку как чрезмерно враждебную угрозу другим самцам. И то, и другое будет правдой.
78 
