36 
— Мария! Моя Мария…
И вот он снова глубоко в ней, и ночь снова заключила их в свои волшебные объятия.
На рассвете, когда на траву выпала роса, они оделись и вернулись в особняк.
— Нас могут увидеть, — прошептала Мария.
— Кто?
— О, слышу интонации властелина, — поддразнила она. — Афина может увидеть. Повар. Горничные. Да кто угодно…
Алекс подхватил ее на руки и понес в свою спальню.
— Все будут вести себя исключительно тактично, обещаю.
Конечно. Улыбка Марии померкла — ни к чему обманывать себя, она ведь знает, как много женщин побывало в постели Алекса.
— Нет.
Она посмотрела на него:
— Что — нет?
Он понимающе улыбнулся:
— Любовь моя, никаких других женщин здесь не было.
Алекс видел, что Мария удивлена. Приятно удивлена. Безумие, но он тоже был рад этому. Он поставил Марию на ноги, прижал спиной к закрытой двери спальни и взял в ладони ее лицо.
— Только ты. Это означает, — голос Алекса был торжественным, но в глазах прыгали чертики, — что мы должны отпраздновать посвящение моей кровати. — Он наклонил голову и потерся губами о ее губы. — Шампанское. Свечи. Лепестки роз. Как тебе?
Почувствовал ли Алекс, как часто забилось ее сердце? Мог ли знать, что творится с этим самым сердцем, из которого Мария вот уже два месяца пытается выбросить мечты о нем?
— Великолепно. — Мария чуть подалась вперед, чтобы еще крепче прижаться к Алексу. — Но не займет ли организация всего этого великолепия слишком много времени?
— Мария, — хрипло прошептал он. — Бог мой, Мария…
До постели в этот раз они так и не добрались.
Они добрались до нее потом и занимались любовью, пока в голубом небе над Аристо не засияло жаркое солнце.
Проснулся Алекс один.
— Мария?
Обнаженный, он быстро прошел в ванную. Дверь оказалась заперта. Он услышал звук льющейся воды, но потом все стихло.
— Мария? — снова позвал он и постучал.
— Со мной все в порядке, — отозвалась она, но тихий и слабый голос сказал ему, что это неправда. Ей уже было несколько раз плохо, тошнило.
— Мария! Открой дверь, пожалуйста.
В ответ — тишина. Потом щелкнул замок. Ворвавшись в ванную, Алекс увидел Марию у умывальника с зубной щеткой в руке, глядящую на него в зеркало. Она улыбалась, но ее лицо было бледным и покрыто испариной.
Алекс подошел сзади и обнял ее.
— Тебе снова было плохо?
Она кивнула:
— Немножко.
— Мария, это случается слишком часто.
— Это просто грипп, Александрос. — Мария вымученно улыбнулась. — В Нью-Йорке он буквально свирепствует.
— Это не грипп. Прошлой зимой я им болел. И Андреас. Поначалу плохо, тошнит и все такое, но потом проходит. Тебе же лучше не становится.
— Становится. Мне уже лучше.
— Я отвезу тебя к своему доктору.
— Не глупи.
— Он обследует тебя и выпишет антибиотик.
— Антибиотики бессильны перед вирусами, а грипп — это вирус.
— Очень логично, — сердито прокомментировал Алекс, хотя он не столько сердился, сколько испытывал страх. Мария была такой бледной, с синяками под глазами… — Иди ко мне. — Он развернул ее лицом к себе и крепко прижал. — Я не хочу, чтобы ты болела. Позволь мне позаботиться о тебе.
— Со мной уже все хорошо. Честно.
— Вот уж упрямица! Ладно. Никакого доктора. — Он поднял ее на руки. — В любом случае возвращайся в постель и немного отдохни.
Вместе со своей ношей Алекс опустился на кровать. Он стал нежно ласкать и целовать Марию, и очень скоро нежность уступила место желанию.
Когда он проснулся в следующий раз, Марии снова не было рядом.
Алекс почувствовал, как от тревоги свело все его внутренности, но дверь в ванную комнату была открыта, и Марии там не было.
Он быстро принял душ, надел джинсы и белую футболку, сунул ноги в мокасины и сбежал по лестнице вниз. Услышав тихую музыку, доносившуюся из кухни, Алекс понял, что там Афина и слушает свою любимую радиостанцию.
— Доброе утро, ваше высочество.
— Ты видела мисс Сантос?
— Да, где-то час назад. Она выпила кофе и…
— С ней было все в порядке?
Экономка удивленно подняла брови:
— Да, ваше высочество. Она пошла в дом для гостей, то есть в мастерскую.
Мастерская! Алекс провел рукой по волосам.
— Да, да, конечно, — сконфуженно произнес он. Он нашел ее сидящей на высоком стуле за рабочим столом. На Марии были джинсы и голубая рубашка с закатанными рукавами. Волосы она собрала в хвост и была босиком — одна нога на перекладине стула, другая — на полу. Она склонилась над эскизами и что-то напевала, отчаянно фальшивя.
36 
