28 
— Тебе хорошо со мной? — хрипло спросил он.
Она пробормотала что-то невнятное.
— Это и есть то, что ты хочешь разыграть? Так зачем же казаться любовниками, лучше стать ими. Всегда лучше быть, а не казаться.
И Грегори снова поцеловал ее, но уже более требовательно, более страстно. Лихорадочный, трепещущий огонь желания завладел ее телом. Она медленно отстранялась, он надвигался, уже обнимая ее за плечи. Это было похоже на странный танец, страстное танго в звенящей тишине.
Теплое дыхание мужчины обволакивало, заставляло искать его губы, тянуться к нему, словно в поисках живительной влаги, которая, как в волшебной сказке, не утоляет жажды, а только еще больше возбуждает ее.
Грегори энергично провел руками по ее рукам сверху вниз до самых ладоней, взял и прижал к своим бедрам. Из его губ вырвался стон блаженства. Патриция уже не могла и не хотела противиться ему. В следующую секунду мужчина резким движением, словно дикий голодный зверь, сорвал с нее пиджак и небрежно бросил его на пол. Патрицию охватили одновременно страх и восторг, ее зрачки расширились, белоснежная тонкая кожа от возбуждения приобрела розоватый оттенок. Смуглые длинные пальцы Грегори умело расстегивали пуговицы ее блузки. Дойдя до того места, где начинался живот, Грегори остановился и с восхищением залюбовался открывшейся его глазам картиной. Груди Патриции, поддерживаемые лифчиком и вырезом жилета, который по крою скорее напоминал корсет, соблазнительно выглядывали, словно у какой-нибудь дамы восемнадцатого века.
— Какой возбуждающий наряд,— еле слышно прошептал Адамc, запуская руки в растрепанные волосы девушки, словно в густую траву. Он осторожно намотал их на руки, запрокинул ее голову. Потом снова припал губами к ее трепетным губам, чуть покусывая их, заигрывая, провоцируя. Отпустив ее волосы, не отрываясь от губ, Грегори ласкал ее шею, играл ее жемчужным ожерельем и медленно, словно нарочно растягивая удовольствие, двигался в направлении грудей.
— Я думал об этом всю прошлую ночь, — словно в бреду бормотал он с полузакрытыми глазами.— Я представлял, какая она на ощупь, твоя одежда, твое белье, как ты пахнешь, что там под...
— Грегори!..— В горле девушки совсем пересохло, и ее голос звучал словно чужой.— Не надо...
— Пат...— Грегори перебил ее поцелуем...— Это совсем не те слова, они не для нас. Все, что происходит сейчас, неизбежно. Я был уверен, что так и будет, с того самого момента, когда ты подняла свой бокал и поприветствовала меня в зале аукциона. Ничто не в силах остановить нас, это сильнее меня, сильнее тебя...
Грегори припал губами к ее шее и стал медленно двигаться вниз, возбуждая ее кончиком языка, обнял ее за спину и прижал к своей широкой груди. Теперь он мог ощущать, как бешено колотится ее сердце, не оставляя никаких сомнений, что женщину охватило возбуждение, равное по силе его собственному.
— Слышишь, как стучит твое сердце, — зашептал он. — Оно понимает мои желания лучше, чем ты. Я с ума от тебя схожу.
Патриция снова почувствовала жар его прикосновений на своей шее. У нее перехватило дух, когда он накрыл ладонями ее груди, большими пальцами пытаясь опустить вырез пониже. Материал не поддавался, но мужчина не спешил, он припал к заветной выемке ртом, приводя девушку в состояние неописуемого экстаза.
— Грегори! — неистово выкрикнула она, скорее умоляя продолжать эту сладкую пытку, чем пытаясь остановить.
— Не правда ли, это лучше, чем притворство? Все естественно, все правда, все настоящее, — прошептал мужчина и не торопясь, одну за другой, стал расстегивать пуговки жилета, потом блузки, обнажая белое кружево бюстгальтера.— Если бы ты только знала, какое блаженство раздевать тебя, Пат. Я словно снимаю таинственные покровы с прекрасной тайны...
Блузка и жилет уже были полностью расстегнуты. Узкая талия и плоский живот Патриции открылись голодному взору Грегори Адамса. Он опустился на колени и прижался лицом к телу девушки, вдыхая его ни с чем не сравнимый нежный запах, поцеловал пупок, стал продвигаться выше, большими пальцами ритмично массируя соски, все еще закрытые белым кружевом бюстгальтера.
Патриция вся трепетала, желая, чтобы эти фантастические ощущения не прекращались, длились как можно дольше.
Она чувствовала, как ее соски твердеют, словно наливаясь любовным соком. Но Грегори медлил, доводя ее до изнеможения. Девушка хотела тоже опуститься на колени, чтобы оказаться на полу, прижаться губами к его горячим губам, к его влекущему телу, до которого она пока не смела дотронуться, но Грегори неожиданно поднялся сам, крепко прижал ее к себе и зашептал:
28 
