очень нудно 
32 
– Да кто здесь кого слышит? Меня, вон, даже Лёшка не слушает, учёный хренов. Как будто я об истории древних веков говорю, а не о современной науке. Видишь, уставился стеклянными глазами в стену. Скучно ему с нами.
Ольга ошибалась. Алексею не было скучно. Профсоюзная организация – это, конечно, хорошо. Но мало. А значит, недостаточно «хорошо».
Профсоюзная организация должна заботиться о женском здоровье? А то! Профсоюзная организация обо всём должна заботиться.
– Оль, напиши мне, что нужно для того, чтобы и у нас был не каменный век, а современная наука.
Спустя несколько лет кандидат медицинских наук Алексей Николаевич Безымянный организовал и возглавил первый в стране криохирургический центр для лечения предопухолевых состояний женской половой сферы. Ольга была на седьмом небе и вовсю занялась оперативной деятельностью. А там, где кипит практическая работа, всегда есть материал для теоретических исследований. В 1983 году и Ольга, и Алексей стали докторами медицинских наук. На сей раз обе работы Ольга собрала сама. Сама обработала, сама и настучала на пишущей машинке. Любаша удовлетворилась уже имеющейся степенью и под своды центра перейти не пожелала. Ей было вполне уютно на основной базе кафедры без лишнего шума. Она никогда не была честолюбивой. Интересы же Ольгиного честолюбия лежали в основном в практической сфере, а вот Алексей страстно возжелал академического, научного признания. Сладкий яд первого стоящего административного успеха уютно растёкся по его приспособленному для этого нутру. И он, воодушевлённый первым успехом и им же поддерживаемый, напрягся и создал первый в стране отдел иммунодиагностики и иммунокоррекции в гинекологии. Который, по признанию Академии медицинских наук СССР, стал одним из ведущих по этой проблеме в бывшем Советском Союзе.
Как Алексею Николаевичу всё это удалось? Он не интересовался медициной, во всяком случае глубоко. Но он был умён. И не просто умён, а очень умён. Ум – это не только способность анализировать, прогнозировать, искать и находить пути решения научных проблем. Ум – это ещё способность анализировать, прогнозировать, искать и находить пути решения проблем личных, бытовых, общественных и даже мировых. Последние Алексея не очень тревожили, а решение предпоследних автоматически удовлетворяло уравнения первых и вторых. Ольга работала, Алексей изыскивал пути, торговал направо и налево лицом, обаянием и даже мужской состоятельностью (в нужных ему для решения поставленных задач министерствах ключевые позиции частенько занимали дамы, что значительно упрощало дело. По дороге он даже женился на одной из них и вскоре стал отцом по настоянию жены, которая была для первородящей даже не «возрастной», а уже почти пожилой).
Никто и не заметил как. Как? КАК?! Как ближе к концу восьмидесятых прошедшего столетия Безымянный возглавил кафедру А&Г факультета последипломного обучения и усовершенствования врачей?
Зато Ольга наконец заметила его. Как мужчину.
Она как раз развелась с мужем. Лёнчик действительно оказался никаким, точно в соответствии с папиными прогнозами. Дальше младшего научного сотрудника научно-исследовательского института технического стекла он не продвинулся, хотя за спиной был Олин папа, который ради дочери был готов на всё, даже тащить этого тюфяка наверх. Но «тюфяк» наверх не хотел, ему было очень уютно на дне. Лёнчик по призванию был рыбкой придонной, с вялой, холодной, полупрозрачной кровью. Постоянные укутывания родни, сперва в тёплые шарфы, а позже – в успокоительные беседы о бездуховной жене-карьеристке на маминой кухне под бабушкин чай, физиологические ликворы не согревали, зато замедляли и без того малоподвижные душевные токи избалованной натуры. Он утвердился в мысли, что гениален, но что от этого толку, если несправедливый мир усыпает лепестками роз дорогу перед наглыми бездарями. Вместо того чтобы сбить хоть одну «наглую бездарь» с этого благоухающего пути или проторить свой собственный шлях, Лёнчик натоптал себе маленькие, уютные, безопасные дорожки. Из дому на работу. С работы – домой. С порога – на кухню. Из-за стола – на диван. Ну, иногда с кухни – в мамину кухню, потому что Ольга частенько была слишком занята работой, а варить самому себе пельмени – это не для гения. Он никогда не скандалил с женой, даже если был разогрет специями к маминым домашним котлетам, но весь его понурый, покорный вид свидетельствовал о том, что он несчастен с Ольгой. Потом он стал ещё несчастнее, потому что его мама и бабушка захотели внуков и правнуков. А у Ольги не получалось забеременеть. Последствия абортов, выполненных в юные годы от взрослых, поголовно женатых возлюбленных. Такая «маленькая» неприятность под названием эндометриоз. Сапожник без сапог. Ольгу подобное положение вещей устраивало, если честно. Нет, не эндометриоз, конечно, который делал обычные ежемесячные женские боли практически невыносимыми, а отсутствие детей. Ну, не было в ней этого места. Не хотелось ей «продлевать себя» в абстрактном пространстве и времени. Её вполне удовлетворяли текущие.
32 
