очень нудно 
36 
Муж с женой горячо спорили на кухне, кидая друг другу гневные обвинения:
– Курица!
– Карьерист!
– Да, карьерист. А что тут удивительного, отвратительного или ещё чего морально невыдержанного? Для вас же стараюсь. В том числе. Ну, давай я тоже засяду дома, и мы вместе будем умиляться каждому отхождению газиков. А потом, чуть позже, когда он подрастёт во взрослого пердуна и спросит: «Мама-папа, а что вы для меня сделали?!» – мы пропукаем ему «Оду к радости». Если, конечно, подрастёт. Потому что если мы оба будем сидеть дома, то, кроме неистощимой, в том смысле, что её можно бесконечно пережёвывать, пищи духовной, – Алексей махнул рукой в сторону массивных книжных шкафов в коридоре, под завязку набитых дефицитными источниками знаний, – жрать нам будет нечего. И одеваться не во что. У тебя, между прочим, официальная заработная плата куда больше моей. Я не понимаю, зачем тебе дома сидеть безвылазно?
– Потому что ни одна няня, ни одно детское учреждение не будет лучше родной матери! – трагически-картинно простонала жена. – Наёмная женщина – совершенно чужой нашему сыну человек. В яслях и детских садах вечные сквозняки, воспитатели-садисты, отвратительная еда и никакого индивидуального подхода. – Из глаз её покатились слёзы. – Какой ты жестокий, Алексей! – резюмировала супруга.
– Ой, вот только не надо! Вспомни своих ровесников, я уже не говорю о детстве наших родителей. Оглянись вокруг, посмотри на детей. Вырастали, вырастают и вырастать будут. В детском доме, в селе, с ключом на шее. И ничего. И здоровые, и умные, и с характером, и с удачей в зубах.
– Ага. В детском доме, – зло произнесла жена. – Здоровыми вырастали. Вроде твоей мамы, разодравшей себе вены осколками бутылки из-под газировки.
Алексей Николаевич не выдержал и влепил спутнице жизни сочную оплеуху, хотя не имел привычки драться вообще (в детстве у него для этого был Борька, а позже не пригодилось, он мог решить любой конфликт переговорами) и уж тем более поднимать руку на женщин. Она перестала плакать и даже не схватилась за резко покрасневшую щёку. Она смотрела ему в глаза с ненавистью. Ещё ни одна женщина никогда не смотрела на Лёшку с ненавистью. Надо же, какова ирония судьбы, впервые с ненавистью прямо ему в зрачки вперилась та, что должна быть для взрослого мужчины самой близкой, – жена.
– Делай, что хочешь.
Он оделся и ушёл. Она не слышала, как он закрыл за собой дверь. Коленька захныкал.
Жена полностью отдалась заботам о сыне. Алексей Николаевич полностью отдался работе и бабам. Он и раньше был знатным ходоком, но теперь и вовсе не считал нужным что-либо скрывать и хоть как-то прятаться. Решил, что у него окончательно развязаны руки. Женщина, смотрящая с ненавистью, не вызывала в нём ни малейшего уважения, не говоря уже о сексуальном влечении. Жена из «Ленусика» была переименована в «мать», и на ней был поставлен жирный крест, как на не оправдавшем себя проекте. Пусть пылится в архиве – непригодившаяся «первичная документация».
Бабы хороводились вокруг него, и он того стоил. Красивый, всё ещё молодой, успешный, ласковый, язык подвешен, да и всё остальное на высоте. Кроме того, он удивительным образом в эпоху, далёкую от «всяких психологий», мог считать, хоть и со спины, что конкретно данной даме нужно. Этой не хватает похвалы? «Я никогда не встречал таких безупречно красивых ног, которые бы так гармонично сочетались с аналитическим складом ума!» Другая из породы «жалельщиц»? Нет проблем! «Это такой тяжкий груз – руководить лечебным учреждением. Больные, наука, административные проблемы. Всё на мне. Я на грани нервного срыва!» Другой и вовсе ничего не надо. И так смотрит открыв рот как на бога. Вот хотя бы эта, новая аспиранточка. Она и студенткой себя неплохо зарекомендовала. Во всех смыслах. Кажется, именно её на ящиках, нет? Морда как у морской свинки, задница толстовата, но зато обожает и готова ему ноги мыть и эту воду пить. С таким серьёзным пылом вгрызлась в сахарный диабет у беременных, как будто ей там, простите, мёдом намазано. И пашет, и пашет. И строчит, и строчит. Потешная, как плюшевый зверёк. Нет, ну правда, крупная учёная морская свинка. Преданная до последней капли совести. Пойдёт куда угодно, не задумываясь, по тем головам, на которые он ей укажет. Ну что ж, будем делать из крупной учёной морской свинки крупную учёную служебно-охранную свинью. Такие кадры – большая редкость. А то, что пару раз поимел в кабинете между делом, так сама напросилась и, главное, всё правильно понимает. Никаких тебе лишних нежностей. Одевается и уходит, не забыв на прощание уточнить, что именно необходимо послать на предстоящую конференцию. И проблем от неё – ноль. Одни решения. И муж у неё, слава богу, имеется. И ребёнок. И никто с ним дома не сидит, сопли ему шершавым материнским коровьим языком не вытирает. Есть же нормальные женщины. Боевые, так сказать, подруги, а не отупевшие от материнства самки.
36 
