очень нудно 
90 
Впрочем, это была не клятва, а лишь пылко выраженное намерение. То есть, если Рим не будет взят, никаких претензий со стороны богов к Рагнару предъявлено не будет. Мало ли что скажешь спьяну под хорошее настроение.
Празднество омрачило только одно: прямо среди пира двоих вождей пронесло. В неаппетитном смысле этого слова. Увы! Инфекция добралась и до норманского руководства.
Знай об этом Карл, то через три дня, когда более половины викингов вышло из строя, он двинул бы не в сторону Сен-Дени, а прямо на обосравшегося супостата.
Но он не знал. И смылся.
Его примеру последовали многие. В том числе и граф Парижский. И вся городская стража.
На четвертый день викинги (те, кто мог самостоятельно передвигаться) беспрепятственно вошли в Париж. Однако сказать, что грабеж столицы Франции обошелся совсем без потерь, нельзя. Немало храбрых воинов погибло, когда в процессе грабежа Сент-Жерменского аббатства, на грабителей обрушилась крыша монастыря.
Событие, приписанное впоследствии заступничеству Святого Георгия.
Но я в этого уже не видел. Наша маленькая компания двинулась в обратный путь сразу же после того, как мой организм пришел в себя после попойки.
И – да здравствует я! – никто из нас не заболел.
Глава двадцать седьмая, в которой герой упражняется в богословии и становится еще богаче
Прошло две недели. Значительную часть этого времени я провел в нашей «резиденции» на острове близ Нанта. Бездельничал. Тренировал Вихорька. За неимением под рукой Скиди, который отправился решать финансовые дела своей невесты. Общался с девочками из обслуги и совершенствовал французский в богословских беседах с отцом Бернаром, человеком весьма и весьма неглупым, но пребывавшим в твердой уверенности, что спасение человеческой души происходит исключительно через принятие христианских ценностей. Посему его миссионерская деятельность (в отличие от медицинской) никакого отклика в заскорузлых сердцах викингов не находила. Впрочем, и обижать его никто не пытался. Во-первых, отец Бернар считался моим рабом, а во-вторых, оказался сведущ во врачевании, что защищало его от гнева скорых на руку норманов даже лучше, чем мой авторитет.
А говорил он, между прочим, далеко не глупые вещи. На мой взгляд.
– Посмотри на свои сапоги, господин Ульф, – сказал мне монах во время одной из таких бесед. – Что ты видишь?
– Хорошие сапоги, – пожал плечами я. – Красивые. Удобные.
Что ему не нравится? Руны защитные? Нет, вряд ли. Откуда франкскому монаху знать смысл рун? Я и сам его толком не знаю.
– Так и есть. Но зачем на них столько серебра? И этот шелк? Разве нельзя обойтись без этого?
Что я мог ему ответить? Сказать, что обувка моя – статусная? Что лично меня вполне устроили бы сапожки без всяких изысков, но мои друзья-товарищи такой простоты не поймут?
– Обойтись можно. Но – зачем? Мастеру, который делал эти сапоги, было приятно показать свое искусство. Мне приятно их носить, а людям приятно на них смотреть. Что в этом плохого?
– А ведомо ли тебе, господин Ульф, сколь многим людям пришлось трудиться для того, чтоб ты надел эти сапоги? Знаешь ли ты, насколько издалека привозят шелковую ткань, которой обшита твоя обувь? Чтоб добыть ее, купец построил корабль, нанял моряков, переплыл море. Все эти люди подвергались лишениям и бесчисленным опасностям, они оставили свои семьи, рисковали жизнями, а иные и погибли. И это лишь для того, чтобы ты украсил свои сапоги, которые ныне так заляпаны грязью, что вряд ли кто-то разглядит, как они красивы.
От такого наезда на мою ни в чем неповинную обувь я несколько растерялся и отец Бернар решил, что железо нагрето достаточно.
– Все вы, язычники, таковы… – начал он новый обличительный пассаж, но тут я его перебил.
– Эй, погоди, монах! Разве только язычники украшают одежду?
Что за несправедливость, в самом деле? Я бы понял, если бы отец Бернар упрекнул норманов в жестокости, но в стремлении к роскоши!.. Чья бы корова мычала!
– А как же шелк и серебро на одеждах ваших священнослужителей? – задал я риторический вопрос. – Там хватит серебра и шелка на тысячи таких сапог! И, можешь не сомневаться, кое-что на сапоги и пойдет. На наши сапоги!
Терпеть не могу двойных стандартов!
– Это же совсем другое, – возразил монах, но я не ощутил в его голосе уверенности. – Украшения сии служат величию Господа.
90 
