135 
Нес открыла глаза и сказала извиняющимся тоном:
– Его уже почти два года не выводили из транса. Кажется, он ушел совсем далеко.
Затем она предприняла вторую попытку, и она увенчалась успехом. Ралтаун моргнул, обвел удивленным взглядом толпу и, наконец, заметил Нес.
– Ты искала меня, – сказал он лишенным интонации голосом. – Что ты хочешь узнать?
– Я хочу знать… – Нес запнулась. – То есть, мы все здесь хотим знать, кто станет правителем Кинчена.
– Какой сейчас год? – спросил Ралтаун.
– По земному календарю сейчас октябрь две тысячи тридцать третьего года, – старательно выговаривая слова, сказала Нес.
Ралтаун улыбнулся:
– Хороший год. Вы стоите на пороге новой жизни и великих побед.
– Кто же станет нашим правителем? – переспросила Нес.
Ралтаун ответил спокойно и уверенно, без тени колебаний:
– Кинченом будет править Маклет Бурнам Зали. Она станет поистине великим правителем, её будут помнить многие века спустя.
– Спасибо, Ралтаун, – сказала Нес в воцарившейся тишине. – Это всё, что мы хотели у тебя узнать.
Самой Зали на собрании не было. Вот уже две недели она не выходила из дому, оплакивая Ное, тело которого вывезли за город и бросили гнить в пустыне. Но совсем скоро она узнает последние новости и достойно примет свою судьбу.
Глава 22
Шел 2050 год. Зали сидела в кресле, нервно постукивая пальцами по столу. Она ждала звонка от Ферулана. С последнего сеанса связи прошло уже десять часов, и за это время на столь отдаленном объекте с отрядами странников могло случиться все, что угодно.
Глядя в окно на залитую солнцем улицу, Зали с досадой размышляла о том, что семнадцать лет назад, когда она только пришла к власти, всё было значительно проще. В то время дикари еще не умели пользоваться телепортами, и единственная проблема перемещений по планете состояла в том, чтобы случайно не напороться на мину, на всякий оставленную землянами возле металлической рамки неизвестного назначения. Теперь же велась активная борьба за каждую прыжковую точку; и дикари, и странники устанавливали у телепортов пропускные пункты и сооружали укрепления.
Кроме того, земляне научились не только перемещаться по миру, но и отслеживать перемещения странников, запрашивая на приборных панелях телепортов координаты последних скачков. Куда бы ни отправились странники, всегда был риск, что следом нагрянут отряды дикарей.
С каждым годом военная мощь землян росла, и отбивать их атаки становилось всё труднее. Укрепить положение странников могло лишь внедрение новых научных разработок. Если во времена правления аж-сулов, основные ставки делались на камаштли, а ученым отводилась сравнительно небольшая роль в развитии государства, то с приходом к власти Маклет Бурнам Зали, ситуация изменилась. Ицамнийцы выбрались из полутемных подвалов, в которых они занимались разработкой новых обезболивающих и жаропонижающих средств, и получили рабочие места в центральных лабораториях и научных институтах, которые один за другим появлялись в Кинчене.
Чтобы избежать межкастовых войн, которых Зали вдосталь насмотрелась во времена правления Тейта, Зали внедрила новую систему правления. Теперь раз в три года двадцать третьего декабря в каждой касте проводились выборы. Эта дата была выбрана намеренно, чтобы странники, получающие временную власть, всегда помнили о том, как и почему они оказались на Земле. В этот день самый старший житель Кинчена выходил к главной городской трибуне, чтобы рассказать историю о крушении флагмана миссии «Чанан» и тем самым напомнить странникам о том, что даже самая крепкая конструкция может быть разрушена, если ты слишком самоуверен и не ждешь беды.
В результате выборов камаштли, ишчелианцы, ицамнийцы и киничи выбирали своего лидера – того, кто будет представлять интересы касты в ажсулате. Конечно, и здесь, иногда не обходилось без интриг, но в целом каждая каста была заинтересована в том, чтобы выбрать самого достойного своего представителя, способного объективно оценить потребности сообщества и уверенно защищать их интересы во время дебатов.
Новая система постепенно сделала жизнь города более упорядоченной, и каждый странник нашел свое место в земной колонии. Теперь больше ни у кого не было необходимости жить в районе отверженных, отказавшись принимать участие в общественной жизни, и со временем этот район опустел, превратился в памятник самому себе.
135 
