42 
Ленсия сделала легкое движение, но герцог не отпустил ее и продолжал говорить:
— Однако когда я увидел тебя с ребенком на руках, я захотел, чтобы ты была моей женой и матерью моих детей.
Ленсия удивленно посмотрела на него, а он все говорил:
— Но я боролся с тем, что говорили мне душа и сердце, и поэтому пришел в твою спальню.
— И даже после того, как… я отослала вас… вы все еще хотели… жениться на мне? — спросила Ленсия.
— Я всегда подозревал, что ты не та, за кого себя выдаешь, — признался герцог. — Ты во многом казалась такой юной, неискушенной и — как это ни невероятно — нетронутой.
Ленсия покраснела.
— Ты и правда так… подумал? — спросила она.
— Правда, — ответил герцог. — А потом, поцеловав тебя, я понял две вещи. Во-первых, тебя еще никто никогда не целовал, а во-вторых, ты принадлежала мне целиком и полностью.
Его голос стал глубже.
— Я никогда — клянусь тебе, Ленсия, никогда — не чувствовал ничего подобного тому, что почувствовал от поцелуя, который так не походил на все, которые я знал.
— Это… правда? — прошептала Ленсия.
— Думаю, мы можем доказать это, — заметил герцог.
Он привлек девушку к себе и поцеловал, вначале очень нежно, а затем более властно.
Ленсии показалось, что струи воды из фонтана несут их все выше и выше, до самых звезд, которые внезапно оказались очень близко. Только когда наслаждение, подаренное герцогом, стало почти невыносимо сладким, он поднял голову.
— Теперь ты поняла, — сказал он глубоким голосом. — Мы не можем противиться этому. Ты — моя. Ленсия, а я — твой, как предначертано на небесах.
— Я люблю тебя, — шептала Ленсия, — люблю, люблю… уже так долго… Но я никогда не думала, что ты… полюбишь меня.
— Я знал, что ты так думаешь, — ответил герцог, — но, драгоценная моя, мы не можем отрицать, что наши чувства великолепны и могут быть ниспосланы только небесами.
— Да… да, иначе и быть не может, — прошептала Ленсия.
— Мы думаем одинаково, мы едины, мы — одно целое, — продолжал герцог. — Таким образом, остается только один простой вопрос: когда ты выйдешь за меня замуж?
— Как только… ты захочешь, — сказала Ленсия, спрятав лицо у него на плече.
— Сейчас же! — ответил герцог. — Но, дорогая моя, я хотел бы просить тебя еще об одной вещи, хоть она и может показаться тебе странной.
Ленсия подняла голову.
— О чем? — спросила она ? некоторой опаской.
— Я хочу, чтобы ты была храброй и убежала со мной, — ответил герцог.
Ленсия непонимающе смотрела на него.
— Зачем? — спросила она.
Герцог обнял ее крепче и ответил:
— Сейчас наши чувства так великолепны, так восхитительны, что я не перенесу, если что-либо испортит их.
— Я… я тоже, — призналась Ленсия.
— Если наша свадьба будет такой пышной, как полагается, нам придется ждать по меньшей мере месяц, — объяснил герцог. — Я знаю, что за это время тебе расскажут обо мне много всякой всячины.
Он глубоко вздохнул и продолжал:
— Возможно, эти истории будут правдивы, но я не хочу, чтобы ты слышала их. Даже если ты постараешься не обращать ни на что внимания, вокруг тебя будут говорить о том, сколько женщин было в моей жизни… и о других вещах, которые я хотел бы скрыть от тебя. Усилившимся голосом он закончил:
— Это все прошло, и в нашем общем будущем не будет места этой грязи.
Ленсия прекрасно понимала его. Она помнила, сколько мачеха говорила со своими друзьями об интрижках герцога, то, как она назвала его» шалуном»и в то же время с удовольствием говорила о его «проказах». Теперь девушка осознала, насколько дешево будет выглядеть после таких разговоров ее любовь. Сама мысль о будущем пугала ее.
Словно прочитав ее мысли, герцог заметил:
— Именно! Вот поэтому, моя дорогая, я хочу, чтобы ты была достаточно храброй и немедленно поехала со мной. Никто и ничто не должны испортить то счастье и восторг, которые мы познали друг с другом.
Он нежно добавил:
— Я до сих пор не понимаю, как ты можешь дарить мне такие чувства. Я не только хочу тебя так, как не хотел еще ни одну женщину, но готов боготворить тебя, ибо ты — само совершенство.
— Неужели ты… и на самом деле… говоришь мне это? — спросила Ленсия. — Но я… я хочу, чтобы ты действительно так думал… если это… приносит тебе счастье.
— Сейчас я так счастлив, как не был еще никогда в жизни, — ответил герцог. — Теперь я понимаю, что, когда меня звали «Господин тысячи листьев», я искал жену, которая любила бы меня, и дом, где мы любили бы наших общих детей.
42 
